1961–1976 гг.
И. А. Ефремов продолжает творить судьбу Эльги Вадецкой и после окончания ею университета занимается ее трудоустройством. В письме к ней от 28 октября 1960 г. Ефремов пишет: «Посылаю письмо от Толстова53 — выходит, я напрасно его ругал. Это, конечно, не успех еще, но кое-какая перспектива. Правда, ждать еще почти месяц, но не беда, можно и больше подождать, была бы хорошая работа. Зубрик мне говорила, что Вы скисли и собираетесь хвататься за первую попавшуюся работу. Не похоже на настоящую Эльгу!» (Переписка… 2016. С. 401). Ждать пришлось до 14 июня 1961 г., когда Эльгу Борисовну взяли в Хорезмскую экспедицию Института этнографии АН СССР коллектором.
В конце октября в связи с окончанием полевого сезона Вадецкая была уволена, а через полтора месяца, 1 декабря, зачислена в аспирантуру Института этнографии АН СССР с отрывом от работы по специальности «Археология Хорезма», сроком на три года (до 1 декабря 1964 г.). Научным руководителем аспиранта стал чл.-кор. АН СССР, профессор С. П. Толстов54.
Весной 1961 г. Эльга Борисовна влюбляется в Глеба Алексеевича Максименкова и обещает выйти за него замуж. Глеб пишет ей письма в экспедицию, «берет в тиски»55, не оставляет в покое, опасаясь, что девушка передумает. 19 января 1962 г. Глеб и Эльга женятся. Их брак был оформлен во Дворце бракосочетания на набережной Красного Флота (ныне Английской) в присутствии родных с обеих сторон. Со стороны Эльги Борисовны приехала мать (Фаина Леонтьевна) и младшая сестра (Татьяна). Борис Александрович Вадецкий приехать не смог, он почувствовал себя плохо и остался в Москве. Через два месяца, 29 марта 1962 г., отец Эльги Борисовны скончался. Эта смерть стала сильным потрясением для нее56.
В мае 1962 г. Эльгу Борисовну переводят из аспирантуры Института этнографии в аспирантуру ЛОИА вместе со «штатной аспирантской единицей»57. Несмотря на перевод в другой институт, сроки окончания аспирантуры не изменились (1 декабря 1961 — 1 декабря 1964), в то же время научная тема «Каменные изваяния Минусинской котловины эпохи бронзы» была утверждена только в конце 1962 г.58
Вадецкая с того момента, как стала аспирантом, включается в общественную работу, в том числе становится членом бюро молодых специалистов Дома ученых им. М. Горького59.
С лета 1962 г. Эльга Борисовна участвует в Красноярской археологической экспедиции в качестве аспиранта М. П. Грязнова. С конца 1962 г. она работает над диссертацией и в 1963 г. пишет две статьи: «Афанасьевский могильник на речке Черновой» и «Музей под открытым небом», обе опубликованы в 1964 г. (см. библ.). В сборе материала для кандидатской диссертации большую помощь оказывал Николай Владимирович Леонтьев60, ставший другом Глеба Максименкова и Эльги Борисовны.
18 декабря 1963 г. в семье Вадецкой и Максименкова родился первенец, сын Борислав. Его имя было компромиссом, поскольку Эльга Борисовна хотела назвать сына в честь отца Борисом, а Глеб Алексеевич — Славиком, и до конца своей жизни так сына и называл.
Год 1965-й был насыщен событиями. 15 марта 1965 г. на заседании сектора Средней Азии и Кавказа было принято решение просить Ученый совет принять работу Э. Б. Вадецкой «Древние изваяния эпохи бронзы на Енисее» к защите на соискание ученой степени кандидата наук. В этом году были изданы статьи об изображении зверябожества и о каменных стелах в Хакасии, а также сдана в печать научно-популярная работа «Древние идолы Енисея» (1967)61.
1 апреля 1965 г. Вадецкая закончила аспирантуру (в связи с декретом сроки оказались сдвинуты). Летом она участвовала в экспедиции в отряде мужа: «Очень много впереди работы, но чувствую, что уже устала. Много помех: постоянно портится машина, плохо с питанием и т. д. Глеб до предела измотан, он и шофер (наш давно уехал в Москву и нас бросил на произвол судьбы), и снабженец, и фотограф, и нач. отряда. Отряд у него бабский, и он только и делает, что сглаживает все конфликты». И дальше: «Мой археологический энтузиазм сбит небольшим, но неприятным происшествием: могильник, которым я руковожу и вкладываю душу, расположен в 12 км от лагеря. Несколько дней тому назад мы не смогли из-за нашей машины туда поехать … и что же? На него совершили налет местные бандиты лет по 12. Кости разворошили, черепа из разных могил собрали в кучу и били по ним палками, горшки разбили, а лучшие горшок и бронзовый нож украли. Когда я это увидела, я разрыдалась, ибо полмесяца работы прошло впустую»62.
Нервничала Вадецкая и по другому поводу. Ей было обещано место в институте, но зачисление в штат все откладывалось: «Написала письмо Шевякову с просьбой уведомить меня о необходимости приезда в Москву беспокоит ожидание места и соскучилась по Борьке. Марьяна мне писала к тому же, что тех двоих, которым, как и мне, обещали место, уже зачислили в институт. Пишите мне о своих делах и продолжайте звонить Шевякову»63. Только 1 сентября Э. Б. Вадецкая была зачислена в штат ЛОИА на должность младшего научного сотрудника64.
12 января 1966 г. состоялась защита кандидатской диссертации, утвержденная ученым советом ЛОИА (четырнадцатью голосами «за» и двумя голосами «против»)65, а 24 февраля 1966 г. уже Ученый совет Института археологии АН СССР (протокол № 6) присудил Э. Б. Вадецкой ученую степень кандидата исторических наук.
В 1966 г. Вадецкая получила открытый лист на раскопки могильника Сухое Озеро, но в составе Черновского отряда Глеба Алексеевича Максименкова в Красноярской археологической экспедиции М. П. Грязнова. Было раскопано 52 кургана карасукской культуры со 128 могилами, а также один тагарский курган. В отчете Эльга Борисовна пишет: «…в 1966 г. основные работы Черновского отряда Красноярской экспедиции велись на северном берегу заболоченного озера Сухого, в глубине долины рч. Черновой. Здесь расположен обширный могильник, содержащий около 800 курганов андроновского, карасукского и тагарского времени. В 1966 г., когда хорошо были видны ограды, применялась упрощенная методика: насыпи целиком не снимались, а над могилами закладывались раскопы, расширяющиеся по мере выявления плит надмогильного сооружения. Для проверки реконструкции оград и выяснения их высоты, как у основных оград, так и пристроек, пробивались траншеи 0,5 × 0,5 м. В результате все могилы оград и пристроек были найдены, но часть насыпи, ничего не содержащая, не снималась, что позволило исследовать большее количество памятников»66. Это был первый самостоятельный официальный отчет Э. Вадецкой. В нем много пометок М. П. Грязнова — он все еще ее наставник и учитель67.
1967–1968 гг. — это время эмоционального подъема в жизни Эльги Борисовны. Семья обрела свое жилье. Нельзя сказать, что с родителями Глеба Алексеевича было тяжело, но все же отдельно жилось лучше. Вадецкая с детства привыкла жить в стесненных обстоятельствах, без своего угла — хорошо, что, хотя бы кровать своя: у младшей сестры и того не было (а еще приходилось учитывать интересы взрослеющих сестер и, конечно, родителей). Глеб Максименков тоже стремился к жилищной независимости. К счастью для Максименковых-Вадецких, в СССР для решения квартирных вопросов с 1958 г. были разрешены ЖСК (жилищно-строительные кооперативы), но для этого нужны были деньги68. В результате семья влезла в долги и до 1981 г. их выплачивала.
В 1967 г. вышла из печати научно-популярная книга Э. Б. Вадецкой «Древние идолы Енисея» (1967), которую она написала во время декретного отпуска. М. П. Грязнов, рекомендуя книгу к изданию, так ее оценивает: «Написанная в живой и увлекательной форме брошюра Э. Вадецкой знакомит читателя с интересной группой памятников эпохи ранней бронзы на Енисее… знакомит читателя не только с одним из интересных явлений в духовной жизни древнего общества, но и с тем, какими сложными путями шло изучение этого явления, как трудно его понять и как много остается еще и сейчас нерешенных вопросов в изучении мировоззрения древних племен. Богато иллюстрированная небольшая книжка, несомненно, будет интересна и полезна для широкого круга читателей. Ее необходимо издать»69.
С 1967 г. Эльга Борисовна руководит Таштыкским отрядом в Красноярской экспедиции М. П. Грязнова. Проводились раскопки таштыкского могильника Новая Черная: 40 могил и склеп, раскопки двух курганов из находившегося поблизости кыргызского чаатаса, а также было обследовано поселение тесинского времени, расположенное между двумя могильниками.
В следующем, 1968, году Э. Вадецкая продолжила руководить Таштыкским отрядом на берегу Красноярского моря, но теперь вблизи от деревни Аешка Новоселовского района Красноярского края, где были раскопаны все четыре зафиксированных склепа и 33 (из 100) могилы.
Одновременно в отряде Вадецкой появляется археологическая газета — словно у Эльги Борисовны был огромный заряд энергии, и она им делится со всеми без остатка.
В 1968 г. выходит в соавторстве с М. П. Грязновым раздел «Афанасьевская культура» в первом томе («Древняя Сибирь») коллективной монографии «История Сибири» (Вадецкая, Грязнов, 1968).
И в конце года в газете «Красноярский рабочий» публикуется еще одна статья Вадецкой — «Поэзия неведомого» (Вадецкая, 1968).
В мае 1969 г. Вадецкая принимала участие в состоявшейся в Новосибирске конференции «Этногенез народов Северной Азии», где сделала доклад об этнографических параллелях таштыкской культуре. В этом же году была опубликована статья о сходстве самусьских и окуневских изображений.
В 1969 г. Вадецкая копала афанасьевские курганы и руководила разведывательной группой Красноярской экспедиции, но начало сезона затянулось из-за наводнения. В письме к матери от 8 июня Эльга Борисовна пишет: «После длительных остановок, связанных с моей ученой деятельностью, я прибыла в Минусинск. Пыталась тебе звонить из Томска и Кемерово — но Вы на даче. Теперь жду от Вас вестей, ибо скучаю и сижу одна без сотрудников и машин <…> Очевидно, из газет Вы знаете, что в Абакане было затопление. Не знаю, как это звучало в газете, но наяву 92 % города было под водой, нарушено всякое сообщение, сорваны мосты, и каждый день похороны. Из-за этого мои машины и сотрудники задержались»70. Эльга Борисовна позже вспоминала: «…в 1969 году началось заполнение Красноярского водохранилища, в зоне которого десять лет работала Ленинградская археологическая экспедиция. Это водохранилище заполняется весной талым снегом с Саянских гор, а зимой большая часть береговой территории высыхает. В тот год талых вод было много, а строительство Красноярской ГЭС не было полностью закончено, и значительная часть Хакасии, южнее г. Абакана, оказалась затопленной с большими разрушениями и человеческими жертвами. Поскольку к этому времени я работала летом в этих местах уже 10 лет, результаты разрушения поразили мое воображение»71.
В другом письме к матери Вадецкая пишет: «Я живу на горе, а вокруг меня море. Лето очень жаркое, но <…> чувствую себя хорошо, иное бы, наверное, и не выдержала. Жара 40. Нет отдышки, на горы взбираюсь легче, чем в молодости <…> Получила очень теплое письмо от [И. А.] Ефремова, более ни с кем не переписываюсь <…> Могилы трудные и грабленые. Огорчает. Начала один замечательно интересный могильник, но пришлось его уступить [Л. Р.] Кызласову. Просил не перебивать ему дорогу. Сейчас, приехав на 1 час в Минусинск, пользуюсь случаем послать тебе письмо и дяде Володе72, у него скоро день рождения»73.
1970 г. отмечен работой в общем составе Красноярской экспедиции под руководством М. П. Грязнова на раскопках памятников у горы Тепсей. Спустя 30 лет, в 2000 г., об этих работах была написана отдельная статья (см. библ.). В том же году в Новосибирске была опубликована работа «Женские силуэты на плитах окуневских могильников» (Вадецкая, 1970). К этому моменту прошло уже шесть лет со времени публикации Г. А. Максименкова (Максименков, 1964), в которой окуневская культура была определена как особая эпоха в древней истории Среднего Енисея, и интерес к памятникам этой культуры все возрастал.
В 1971 г. Вадецкая возглавила Тубинскую археологическую экспедицию, которая проводила обследование территории строительной площадки электрометаллургического комбината между селами Тесь и Малая Иня, согласно договору между ЛОИА и Украинским государственным институтом проектирования металлургических заводов (УКРГИПМЕЗ)74. В процессе разведки и раскопок некоторых курганов выяснилось, что «памятники, находящиеся на территории строительной площадки, представляются перспективными в историческом отношении, поскольку многие из них до сих пор изучены слабо»75. Многие найденные вещи оказались уникальными и дали ценную научную информацию, наибольшую научную ценность из раскопанных в 1971 г. имел Большой Сарагашенский курган76.
Помимо этих работ отряд под руководством Вадецкой участвовал и в спасении карасукского памятника на острове Тагарский у подножия горы Лысуха, раскопки которого проводили сотрудники Минусинского музея. Расстояние между отрядами двух экспедиций было около 50 км. «Территория расположенного здесь карасукского могильника была предназначена под строительство перчаточной фабрики. Но строители не желали считаться с необходимостью раскопок и отправили бульдозеры на ликвидацию памятника. Сотрудники Минусинского музея со своими домочадцами и под предводительством директора музея В. А. Ковалева преградили дорогу бульдозерам… мы тоже приняли участие в этой операции и победили» (Вадецкая, 2013. С. 10).
В 1971 г. вышло несколько публикаций Эльги Борисовны (см. библ.). Очерк «Сказы о древних курганах» в альманахе «На суше и на море» вызвал негативную реплику археолога Хакасского областного музея А. Н. Липского77. Он написал рецензию на очерк в газету «Советская Хакасия», но редакция обратилась за советом к Л. Р. Кызласову, и тот рекомендовал рецензию не печатать «как малосущественный материал»78.
В том же году Эльга Борисовна была отмечена именной благодарственной грамотой общества «Знание» за активное участие в работе Лектория при ЛОИА АН СССР и в связи с 20-летием работы Лектория79. А годом позже она стала членом еще двух обществ: Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры и Общества охраны природы.
Полевой сезон 1972 г. продолжался для Эльги Борисовны работами в отряде Красноярской экспедиции (Тубинская экспедиция осталась в 1971 г.). Работы проводились совместно с Красноярским краеведческим музеем под южным склоном горы Оглахты. Был доисследован могильник афанасьевского времени вместе с впущенными в его сооружения могилами окуневского и тесинского времени, а также исследованы окуневские и тесинские могилы, сооруженные вне упомянутого могильника.
1972 г. ознаменовался в жизни Эльги Борисовны одним существенным, как оказалось, событием. Дом Э. Вадецкой и Г. Максименкова был всегда открыт для друзей. Эльга Борисовна до конца жизни была радушной хозяйкой и предоставляла кров каждому, кто в нем нуждался. В 1972 г. она дала такую возможность — пожить полгода в квартире — молодой студентке из Сибири, которая была в ее археологическом отряде и хотела учиться в Ленинграде. Через несколько лет эта девушка разрушит их семью, станет второй женой Глеба Алексеевича Максименкова и еще на протяжении трех десятков лет будет напоминать о себе различными судебными притязаниями.
С середины 1960-х гг. Эльга Борисовна мечтала о дочери80, но в 1973 г. снова родился мальчик. Он был назван по настойчивой просьбе свекрови в честь отца Глеба — Алексеем. Несмотря на рождение второго сына, Эльга Борисовна продолжала активно работать.
В 1974 г. «За успехи в работе, активное участие в общественной жизни коллектива и в связи с 250-летием АН СССР» Эльга Борисовна была отмечена Почетной грамотой президиума Академии наук СССР, подписанной президентом АН СССР академиком М. В. Келдышем. И в том же году она была утверждена участником ВДНХ81.
В 1975 г. полевая экспедиционная деятельность Вадецкой возобновилась. Она руководила Минусинским отрядом Красноярской экспедиции (финансировался Красноярской экспедицией и сектором Средней Азии и Кавказа ЛОИА) и с конца мая по август проводила раскопки в зоне Красноярского водохранилища: у сел Лебяжье и Восточное Краснотуранского района и у деревни Комаркова Минусинского района. Небольшой отряд состоял из 8–10 человек, в их числе были археологи О. Л. Пламеневская, Б. Н. Пяткин, художники Л. Н. Баранов, Т. М. Баранова и В. Ф. Капелько82. Объем выполненных работ впечатляет: были продолжены раскопки и разведки на правом берегу Енисея, в частности, исследовались окуневский могильник у горы Козлиха, два могильника андроновской культуры (Лебяжье I, V), три карасукских могильника (Лебяжье II–IV), два могильника (Лебяжье VI–VII) подгорновского и сарагашенского этапов тагарской культуры, начаты раскопки большого кургана афанасьевской культуры у села Восточное, там же зафиксированы разрушавшиеся карасукский и тагарский могильники.
Силами Минусинского отряда Красноярской экспедиции были начаты раскопки таштыкского грунтового могильника на правом берегу Енисея к северу от деревни Комарково Минусинского района, которые продолжались с 1975 по 1977 г. Кроме этого, на берегу реки Дальняя Чея был раскопан склеп таштыкской культуры и выявлены еще один таштыкский грунтовой могильник и поселение (на реке Сухая Чея). Краткий отчет о работе Минусинского отряда можно считать первым документальным подтверждением начала многолетнего творческого сотрудничества Э. Б. Вадецкой и Л. Н. Баранова83 — великолепного графика, тонкого знатока артефактов ранних кочевников Среднего Енисея. Что касается «царского» кургана у села Восточное, то информатором экспедиции стал ученик Г. А. Максименкова, многолетний друг и корреспондент Э. Вадецкой — Н. В. Леонтьев.
В 1975–1976 гг. опубликованные работы связаны с темами погребальных памятников Енисея таштыкской, тагарской и афанасьевской культур (см. библ.).
В 1976 г. Э. Б. Вадецкая закончила работу над монографией «Материалы к археологической карте юга Красноярского края», которая состояла из двух частей: археологические памятники, известные по раскопкам, и сводный каталог всех памятников, включая известные по разведкам. Впоследствии первая часть под названием «Археологические памятники в степях Среднего Енисея» (Вадецкая, 1986) вышла в сокращенном виде отдельным изданием, вторая же часть до сих пор не опубликована84.
1976 г. обозначил серьезный рубеж в научной и, в частности, экспедиционной деятельности Э. Б. Вадецкой. Если первые 15 лет ее работы в ЛОИА можно охарактеризовать как годы формирования самостоятельного исследователя под формальным руководством начальника экспедиции, заведующего сектором археологии Средней Азии и Кавказа М. П. Грязнова, под влиянием его безусловного научного авторитета, то в 1977 г. эта своего рода стажировка закончилась. К этому времени Эльга Борисовна сложилась как авторитетный специалист по археологии Среднего Енисея (и шире — археологии Сибири), своей научной биографией воплотив синтез двух школ сибирской археологии: московской (С. В. Киселев) и ленинградской (М. П. Грязнов).
1 2 3
53«Если вопрос „трудоустройства“ тов. Вадецкой еще не решен, я смогу ее принять в Институте Этнографии (1-я Черемушкинская, 19, 4-й этаж) после 22-го ноября. Правда, ничего конкретного я сейчас не вижу, однако после разговора с тов. Вадецкой и совета с моими сотрудниками может быть что-нибудь и придумаем» (Письмо С. П. Толстова к И. А. Ефремову от 24 октября 1960 г.; Личный архив Э. Б. Вадецкой).
54Распоряжение № 441 по Институту этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР, от 6.12.1961. Основание: протокол № 5 от 30.11.1961 заседания Комиссии по приему в аспирантуру ИЭ АН СССР (НА ИИМК РАН. РО. Ф. 35. Оп. 3. Д. 17. Л. 83).
55Письмо к матери, июль 1961 г. (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
56«Ваше письмо с понятной и близко ощущаемой печалью все же еще без волевого „стержня“. Это показывает, что Вам еще рано браться за папины книги и рукописи и, пожалуй, рано приезжать в Москву. Надо, чтобы кончился шок первого удара, с которым Вам, по молодости, кажется, что обрушилось вообще все в жизни. Я, откровенно говоря, не ожидал, что Вы окажетесь такой хрупкой — ведь если у Вас есть Глеб, то есть и опора (я имею в виду, конечно, дела душевные), а в жизнь все равно надо идти биться, а не премудрым карасем, как бы и что бы там ни было, и у каждого своя (и только своя!) война. Но я совершенно уверен, что Вы справитесь с горем скоро — настолько, чтобы оно не делало Вас внутренне беспомощной и слабой. Ведь это как раз то, чего боялся у Вас папа и в чем я всегда и давно с ним спорил, доказывая, что в нашей Чаиньке есть своя внутренняя сила» (Письмо И. А. Ефремова к Э. Б. Вадецкой от 20 мая 1962 г.) (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
57НА ИИМК РАН. РО. Ф. 35. Оп. 3. Д. 17. Л. 85.
5830 ноября 1962 г. тема была утверждена на секторе, а 25 декабря 1962 г. — Ученым советом ЛОИА (Там же. Л. 94).
59Там же. Л. 100.
60Н. В. Леонтьев, археолог, специалист в области археологии Южной Сибири. Член-корреспондент Германского археологического института (с 1996 г.). С 1963 г. он связал свою жизнь с Минусинским региональным краеведческим музеем им. Н. М. Мартьянова.
61НА ИИМК РАН. РО. Ф. 35. Оп. 3. Д. 17. Л. 103.
62Письмо к матери, июль 1965 г. (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
63Письмо к матери, июль 1965 г. (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
64На основании направления № 42 АН СССР, за подписью вице-президента, академика В. А. Кириллина, заявление Э. Б. Вадецкой с резолюцией зав. ЛОИА М. К. Каргера (НА ИИМК. РО. Ф. 35. Оп. 3. Д. 17).
65Там же.
66Вадецкая Э. Б. Отчет о раскопках на Сухом Озере в 1966 г. (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
67Копия отчета из личного архива Э. Б. Вадецкой.
68Среди тех, кто помог деньгами, были М. П. Грязнов, А. А. Морозов, И. А. Ефремов и др. (из воспоминаний Э. Б. Вадецкой).
69Грязнов М. П. Отзыв о популярной брошюре Вадецкой… от 30 октября 1964 г. (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
70Письмо к матери от 8 июня 1969 г. (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
71Из переписки Э. Б. Вадецкой с О. А. Ереминой, январь 2013 г. В этом письме содержится комментарий к неопубликованному письму И. А. Ефремова от 2 июля 1969 г. «Москва, 2 июля 1969 г. / Дорогая Чаинька! / Спасибо за подробное письмо о Ваших делах. Они интересны, и я еще раз (в „сколький“) ставлю себе в заслугу Ваше совращение в археологию. Насколько же это лучше той журналистско-писательской тропы, которая, при ближайшем рассмотрении, оказывается столь узкой! / Не надо только впадать в отчаяние от гнусного обращения с авторами в газетах. Это я сколько раз испытывал на себе и сколько раз клялся ничего не давать в газеты и снова уступал настойчивым просьбам, особенно ежели присылали хорошенькую корреспондентку. И снова испытывал то же хамство. Сейчас вроде укрепился и никто на меня не действует, разве только приходится прийти кому-нибудь на помощь. / Попробуйте все же вызволить рукопись. Но это надо сделать, нагрянув самой, а переписка с хамьем ни к чему не приведет. И никогда не давайте Ваших настоящих, от сердца написанных работ в провинциальные газеты — холуйские листки, зависящие от движения бровей местной власти. А той ведь — мало ли какая дурь придет в голову. / Я по-прежнему сижу в Москве, не рискуя куда-нибудь поехать. Но — работается под защитой Зебрушки, которая отбивается от психов, любопытных и редакций. Пишу историческую небольшую повесть из времен Александра Македонского: „Рапсодия о Таис“ — о знаменитой афинской гетере, которая сожгла Персеполис. „Час Быка“ напечатался более или менее полно в журнале „Молодая гвардия“ №№ 1–4 за этот год, а кусочками — в „Технике — молодежи“. Недавно сдал книжный вариант, который пошел в работу. / Чувствую себя сравнительно ничего, также как и Зебрушка, но без излишеств. / Вот Вам и пришлось увидеть настоящую силу стихии — в первый раз. А сколь ещё придется? Ведь Вам надо обязательно дожить до 2000-го года — это будет интересный рубеж. При быстром изменении жизни следует ожидать крупных перемен во всем и вряд ли, к сожалению, в лучшую сторону. Но все равно — интересно. / Пишите нам ещё. Зебрушка Вас целует и я тоже».
72Владимир Александрович Белли (1887–1981), контр-адмирал, родной брат Анны Александровны Белли — матери отца Э. Б. Вадецкой.
73Письмо к матери от 17 июня 1969 г. (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
74Вадецкая Э. Б. Отчет об археологическом обследовании территории строительной площадки близ с. Тесь, произведенном Тубинской экспедицией Лен. отделения Института археологии АН СССР в 1971 г. Л., 1972. Л. 21 (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
75Там же.
76Там же.
77В 2006 г. в «Окуневском сборнике 2» Вадецкая опубликует две статьи по материалам А. Н. Липского, отдавая дань этому археологу (Липский, Вадецкая, 2006а; 2006б).
78Из личного архива Э. Б. Вадецкой.
79Дзержинской районной организации общества «Знание» РСФСР за подписью председателя правления В. Абалакина (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
80Письмо к матери от 8 июня 1969 г. (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
81Свидетельство № 201533 (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
82Вадецкая Э. Б. Отчет о раскопках 1975 г. Минусинского отряда в Краснотуранском и Минусинском районах Красноярского края (Личный архив Э. Б. Вадецкой).
83Лев Николаевич Баранов (1937–07.11.1999) познакомился с Э. Б. Вадецкой не позже 1963 г., когда участвовал в экспедиции М. П. Грязнова в качестве художника, являясь студентом архитектурного факультета Всероссийской академии художеств. Урна с прахом Баранова захоронена на территории Крематория Санкт-Петербурга в колумбарии 9, стена 2.
84Более подробно о рукописи см. далee.
1 2 3