ПАНЧАЛИ

Андрей Константинов

Тогда тот раджа кауравов Юдхиштхира, сын Дхармы,
Драгоценности сбросил в доме, запястья и (оделся) в рогожу.
Бхима, Арджуна, Близнецы, преславная Драупади,
Все также надели рогожи, царь народа.
И последнее жертвоприношение совершил по обряду тур-Бхарата.
Те туры-люди водой все огни окропив, тронулись в дорогу.
Их, высочайших людей увидев, все женщины зарыдали.
Среди отправлявшихся Драупади была шестая; так обыгранные некогда они удалялись,
Но радость была (теперь) у всех уходивших братьев,
Видевших гибель вришнийцев и постигших мысль Юдхиштхиры...

Махабхарата. Книга о Великом Исходе. Перевод Б.Л.Смирнова.

Хвойные гиганты постепенно уступили место низкорослому кустарнику, на смену которому теперь приходила каменистая пустыня. Через оголённый хребет, среди скал и огромных валунов в бурых пятнах лишайника текли зыбкие клочья белёсых облаков и устремлялись вниз, в долину. Ветер больше не шумел высоко в кронах, отдалённо напоминая об оставленных навсегда дворцовых садах Хастинапура, – теперь, неся с собой дыхание вечных снегов, он безжалостно бил в лицо, валил с ног, пронизывал до костей обессиленное тело царицы, покинувшей трон ради этого последнего восхождения.

Вот она делает ещё один шаг вверх по каменистой тропе – и вновь останавливается, чтобы перевести дыхание. Вновь поднимает взгляд... Неутомимые, как и в прежние годы, Юдхиштхира с Арджуной ушли вперёд. Они уже возле тех двух отвесных скал в стороне от исчезающей тропы и теперь совещаются, выбирая путь дальше, а завывающий в утёсах ветер треплет их густо усыпанные сединой волосы и бороды. Следом маячит могучая фигура Бхимы, её верного защитника, который нёс её на руках через бурные потоки разливающихся к полудню горных рек. Он и сейчас постоянно оборачивается, чтобы не терять царицу из виду. «Смело следуй за братьями, мой господин! Сыновья Ашвинов не дадут своей Панчали ни остаться без сил лежать на тропе, ни соскользнуть в пропасть», – с этой мыслью она оглядывается, чтобы увидеть, как замыкающие восхождение Накула и Сахадева как будто бы без видимых усилий преодолевают очередной крутой взлёт. Нежная улыбка трогает пересохшие губы Панчали.

Ещё один шаг.

Кали-юга – это имя звучит, как удар меча. Звёзды указали её начало в тот момент, когда армии Пандавов и Кауравов встали в боевые порядке на поле Куру. В пламени великой битвы не только ненавистные сыновья Дхритараштры, но и сыновья Панду забывали о дхарме, превращаясь в обыкновенных убийц, и после того, как битва была окончена и Юдхиштхира во главе поредевшей армии вошёл в Хастинапур, тревожные свидетельства падения добродетели только продолжали множиться.

Дхарма правителя не позволяла бросить подданных перед волнами наступающего хаоса, и Юдхиштхира оставался на троне – тем более, что этот трон был вручён самими богами. Все эти годы царя сжигала вина – за кровь, обильно пролитую на Курукшетре, за погребальные костры, горевшие по берегам озера Брахмы каждую из восемнадцати ночей, сменявших дни титанического побоища, – и бремя власти стало для него искуплением этой вины. Да, искуплением. А ещё – его последней проповедью о дхарме. И только когда в усобицах погибло некогда могучее племя ядавов, а цветущую Двараку поглотили воды океана, когда даже Арджуна не смог защитить уцелевших жителей, а до Хастинапура долетела зловещая весть о гибели Кришны и Баларамы, – Юдхиштхира принял это как знак богов, освобождающих его от царского долга.

Всю ночь не гасли огни в зале совета, а утром Пандавы объявили своё решение: они оставляют царство Парикшиту, сыну Абхиманью, и уходят на север, в страну вечных снегов, навсегда покидая Хастинапур, земли Куру и Великую Бхарату. Она, Панчали, царица Драупади, последовала за мужьями...

Подъём становится всё круче. Сердце колотится где-то в горле, с каждым ударом отдаваясь глухой болью в висках. Панчали останавливается, опираясь на посох, и последний раз смотрит вниз, на уходящую в туман долину.

Храм – последний приют путников – и деревня возле него давно скрылись из виду. Навсегда скрылось и то место возле ручья, где Арджуна обнаружил зажатый среди камней, полузадушенный росток амриты. Великий воин, чья рука выпустила тысячи смертоносных стрел, он принялся аккуратно выкапывать ножом юный саженец, чтобы пересадить его на солнце. После жизни, полной битв и забот власти, он вновь творил. Давал жизнь, а не отнимал её. Арджуна нёс хрупкий росток, обернув его корни влажной тканью своего одеяния, как драгоценность. Вскоре они набрели на хижину отшельника-брахмана. Тот вышел навстречу с поднятой в благословении ладонью, и когда Арджуна показал ему саженец со словами: «Пусть он растёт здесь, на благо всем путникам», лицо старца озарилось улыбкой, а с ветви одиноко стоящей сосны бесшумно снялся наблюдавший за всеми ворон...

Панчали очнулась, тряхнула головой. Нет весёлого пения ручья, нет хижины отшельника, всё осталось внизу, в долине. Здесь – только ледяной ветер, обжигающее солнце и бесконечный путь вверх – туда, где над грядой далёких облаков ослепительным, нездешним светом сияют снега обители богов.
Ещё один шаг.

Не боль, а всепоглощающая слабость заставляет её опуститься на холодный мох у тропы. Близнецы подбегают первыми. Пальцы Накулы привычным движением находят её запястье и замирают. Лицо мрачнеет. Внезапно стихает ветер, мир плывёт, и его краски сначала становятся нестерпимо яркими, а потом начинают блёкнуть. Но прежде чем тьма поглотит всё, перед внутренним взором бывшей царицы Хастинапура проносится её жизнь.

... Её сваямвара – и никем не узнанный Арджуна в облике странствующего риши, посылающий стрелу точно в цель.

... Сменяющееся гневом изумление её отца, царя Друпады, после того, как Юдхиштхира объявил ему, что его, Друпады, дочь будет женой всем пятерым братьям, – и мудрость старца Вьясы, который убедил грозного царя в том, что такой обычай освящён богами.

... Счастливое время царствования в цветущей Индрапрастхе, возведённой мудростью Юдхиштхиры и трудолюбием верного ему народа.

... Зал собраний в Хастинапуре и злополучная игра в кости. Запах благовоний, пота и страха. Жадные руки Духшасаны рвут ткань её одежд. Унижение, жгущее щёки.

... Курукшетра. Грохот колесниц, рёв слонов, стоны умирающих. Дедушка Бхишма, пронзённый стрелами своих любимых внуков – Пандавов. Арджуна, не решающийся поднять лук против учителя Дроны, и её взгляд, полный немой ярости и боли, устремлённый на брата – Дхриштадьюмну. Она не произнесла вслух: «Убей его!» – но вся её исковерканная горем душа, память об унижении, не остановленном Дроной, память о сыне, об Абхиманью, подло пойманном в ловушку и убитом, кричала без слов.

... Васудева Кришна, чья улыбка, слова утешения, чьи советы великого стратега и глубокого знатока человеческих душ казались божественным откровением. И его же недостойная, по всем понятиям дхармы, хитрость, которая сломила Дрону. И она, Панчали, молчаливо согласилась на эту ложь, а значит, тоже взяла на себя эту карму.

... Последние годы царицей завоёванного Хастинапура – и непреходящая скорбь понесённых утрат.

Тьма сомкнулась.

***
– С возвращением в Эру Встретившихся Рук, дорогая Фай, – раздался полный отеческой нежности голос наставника.

Родис открыла глаза и медленно села. Мир качался, как после долгого плавания. Перед взором молодого историка ещё продолжали течь образы: её последнее каменистое ложе, скорбные глаза мужей, последний взгляд на вершину, которую ей не суждено было покорить в теле Панчали.

– Они дошли? – тихо спросила она, всё ещё находясь во власти пережитого.

– По легенде, только Юдхиштхира, – также тихо ответил наставник.

– Да, конечно, – очнулась Фай. – Цель испытания – не изменение мифа, а его постижение.
Она встала и подошла к панорамному окну. Внизу, в долине, зажигались огни посёлка, окружённого рощами гималайских кедров. Вверху в быстро темнеющем небе багровым пламенем заката пылали ледяные шапки Каракорума. Тёмным пламенем.

– Я поняла, – задумчиво произнесла Фай. – Как эта горная вершина, сияет нам через сотни поколений искажённая веками власти клинка, но живая мудрость древней легенды. Без неё, светившей людям в самые инфернальные тысячелетия истории, человечество не стало бы тем, чем оно является сегодня. И этот бесценный опыт теперь со мной.

14 сентября 2025.