...Многие серьезные исследователи приходят к выводу, что антикоммунизм и средневековое мракобесие -
разные симптомы одного и того же заболевания:
общественной реакции, восторжествовавшей с начала 90-х годов. На это обращают внимание историк и антрополог
Ю.И.Семёнов [1] и химик А.М.Шкроб, редактор электронной образовательной библиотеки VIVOS VOCO.
Не случайно VIVOS VOCO открывается "Рабочим и колхозницей" В.И.Мухиной.
Советская классика становится символом нравственного сопротивления.
С другой стороны, в разных отраслях научного и художественного творчества мы видим, что люди,
не питающие к советским традициям никакой симпатии, мужественно защищают свою профессию от мракобесных "реформ".
Яркий пример - академик В.Л.Гинзбург.
Чтобы разобраться в противоречиях, нужно для начала определить значения слов.
Что мы в данном случае подразумеваем под "антикоммунизмом"?
Понятно ведь, что человека нельзя принудить хорошо относиться к коммунистам, так же, как и к буддистам,
феминистам или к членам республиканской партии США. Уинстон Черчилль известен как убежденный противник всякого
"рабочего и социалистического движения" (а Советской России в особенности), но для него это была естественная
позиция (странно, если бы он придерживался другой), она никоим образом не роняет достоинства его как политика и
автора исторических трудов. Но современный российский антикоммунизм:
"Киотский протокол можно сравнить с тоталитарной идеологией вроде национал-социализма, марксизма и лысенковщины..."
(Андрей Илларионов) - согласитесь, явление несколько иного рода.
А какого?
Здесь придется решительно отвергнуть ссылки на наследие той оппозиции, которая существовала в СССР в 60-80-е гг.
В подавляющем большинстве независимое общественное движение не было ни антисоветским, ни антикоммунистическим.
Оно было антибюрократическим.
Ситуацию в советской авторской песне (тогдашнюю, а не подогнанную задним числом под современные стандарты)
воссоздает первый председатель КСП Ю.А.Андреев. Дискуссия на первом съезде КСП (нелегальном!) в мае 1967 г.:
"Ну ладно, все дружно шагая в ногу, обрушим мост, но во имя чего? Какое у вас опорное слово?" Александр Аркадьевич
вспыхнул и резко бросил одно только слово: "Февраль!.." Те, кто присутствовал в подсобных помещениях охотохозяйства
при этом диспуте, восприняли его девиз более чем сдержанно, так как для нас при всём неприятии трагических извращений,
связанных с культом Сталина, определяющим было слово "Октябрь" [2].
Заметим, что даже А.А.Галич, занимавший ультрарадикальные позиции по отношению к тогдашней власти и идеологии,
находит свой идеал именно в "Феврале", то есть в народном восстании против Николая Второго,
а никак не в самом Николае Втором.
Здесь не лишним будет вспомнить, в каких конкретно выражениях отзывался об императоре известный бард самого
младшего советского поколения (точнее, уже рок-бард). Можно было бы списать грубые слова со счёта как
случайную оговорку (ведь рок - "искусство прямого самовыражения") или как "ироническое цитирование"
тогдашнего официоза. Но дальше-то в песне разворачивается панорама счастливой и высокодуховной жизни
в "России, которую мы потеряли":
Камнерезы жали славу
И, вдыхаючи отраву,
Подгоняли под оправу
Ядовитый змеевик.
Здесь меняли на каменья
Кто рубаху, кто именья,
И скорбел в недоумении
На иконах мутный лик.
Мчали время злые кони,
Лик истёрся на иконе,
А царица на балконе
Бельма пялила в алмаз.
Наживались лиходеи,
А убогие глядели,
Как в года текли недели
И домчалися до нас.
Александр Новиков. "Город древний". Подробнее о мировоззрении тогдашнего рок-подполья -
см. в книге автора этих строк "Прекрасный дилетант" [3].
Между прочим, Новиков получил от советской номенклатуры 10-летний срок, и не в сталинские времена,
а в середине 80-х годов.
Если обратиться к сюжетам, непосредственно связанным с образованием, то всё, что плохо вписывалось
в инструкции Министерства просвещения и ЦК ВЛКСМ, объединялось вокруг так называемого коммунарства,
коммунарского движения. Даже название свидетельствует о крайнем антикоммунизме, не правда ли?
При всём своем разнообразии (от военизированных подростковых отрядов в Туле до клубов рафинированной интеллигенции
в Москве) коммунары сходились в том, что наследие А.С.Макаренко и С.Т.Шацкого (и, естественно, К.Маркса) -
это тот позитивный опыт, который позволит преодолеть бюрократические извращения советской педагогики.
Даже политическое диссидентство, до тех пор пока сохраняло хоть какую-нибудь опору в советском обществе и надежду
(хотя бы иллюзорную) повлиять на реальные процессы, в нем происходящие, не могло себе позволить демонстративного
размежевания с ценностями подавляющего большинства. Для этого нужно было бы смириться с ролью маргинала,
которого даже ближайшее окружение не принимает всерьез. Или - полностью переориентироваться на заграницу,
на иностранных журналистов и парламентариев. Группировки национал-сепаратистов в республиках тоже представляли
собой тени эмигрантских организаций, в которых заправляли, как правило, бывшие гитлеровцы
(бандеровцы, полицаи, латышские эсэсовцы и пр.). Но в СССР до конца 80-х гг. питомцы фюрера не могли рассчитывать
ни на какую общественную трибуну: официальную или неофициальную, в рабочей аудитории или в университетской - всё равно.
Примечание на полях: о тонкостях классификации. Александр Тарасов отказывал (и до сих пор отказывает)
Окуджаве и Вознесенскому в праве называться оппозиционерами: "Помилуйте, каким "преследованиям" подвергали
Андрея Вознесенского и Булата Окуджаву? <...> При этом они имели статус "гонимых" и "преследуемых",
репутацию "оппозиционеров", что автоматически гарантировало внимание, успех и издание на Западе
(следовательно, и немалые гонорары). Но то, чем занимались Окуджава и Вознесенский, называется не "оппозиция".
Это называется фронда. Это у них должность такая была, высочайше одобренная, - фрондеры" [3a].
Но ведь не за преданность левым идеалам Тарасов отлучает поэтов от высокого звания "диссидент Советского Союза",
а за то, что преданности не хватило для решительного разрыва с номенклатурной элитой!
Организация, в которой сам Тарасов состоял в юности, называлась "Неокоммунистическая партия Советского Союза".
То, что советская оппозиция (легальная и подпольная, та, что с гитарой, и та, что со школьной указкой,
студенческие клубы и номенклатурная "фронда") вдохновлялась и объединялась идеями социальной справедливости,
гуманизма и прогресса и именно с этих позиций критиковала номенклатуру, -
факт неудобный с точки зрения нынешней официальной идеологии, но настолько очевидный,
что его не всегда можно игнорировать (разве что в школьных учебниках). Иногда его даже приходится объяснять.
Чем? "Наивностью", " романтическими иллюзиями " и т.п. вплоть до таких пассажей:
"Именно ПОВЕРХНОСТНОЕ отношение к культуре и истории
- главная проблема Андрея Тарковского и всего его окружения".
Цитата не из "Московского комсомольца", а из научного (как бы) сборника,
вышедшего недавно под редакцией известного историка С.С.Секиринского [4].
Слово "поверхностное" выделено в оригинале.
На мой взгляд, в действительности всё обстояло ровно наоборот.
"Наивные иллюзии" точно и честно отражали интересы того слоя, на который опиралась оппозиция.
Советскому ученому, врачу, квалифицированному рабочему нечего было делить с героем фильма "Коммунист",
"Первый учитель", "Летят журавли" (со своим же дедом или отцом), даже вольнонаемный шабашник
на стройке был заинтересован не в реставрации капитализма, а в рыночном социализме
(наподобие китайского по Дэн Сяопину). Противник, который мешал всем перечисленным гражданам СССР жить и работать,
- не какой-то идеологический фантом, а реальный партийный чиновник брежневского разлива,
отвечавший мычанием на любое конкретное предложение, плюс разжиревшее на привилегиях
и дефиците торгово-распределительное жульё. Директриса рынка из фильма "Гараж", проводник из "Вокзала для двоих"
- откровенно омерзительные персонажи. В оценке их миллионы зрителей были солидарны с режиссёром Эльдаром Рязановым.
Отказ советской демократии от "романтических иллюзий" (в конце горбачевского правления) знаменовал отнюдь не взросление,
но потерю собственного лица, вырождение в массовку, обслуживающую интересы номенклатурных группировок.
С точки зрения внешнего наблюдателя, это выглядело как быстрое сползание вправо. Еще вчера героями были энтузиасты
социалистического строительства (Н.И.Вавилов, В.Э.Мейерхольд и др.), и вдруг выяснилось, что "целые миллионы народов
Прибалтики, Средней Азии жили в тюрьме народов, где заставляли учить русский язык" (Владимир Кара-Мурза).
Если бы речь шла о победе капиталистов над социалистами или о перелицовке России под американский стандарт
(которым всё время пугают друг друга наши "патриоты"), движение вправо затормозилось бы на кадетах или октябристах.
Но эти станции "демократический" паровоз проследовал практически без остановок. Его несло дальше и глубже - в болото,
где копошилась черносотенная реакция.
Существовали ли какие-то научные, собственно "историографические" основания для столь радикальной переоценки ценностей?
Трудно поверить, что доктор философских наук, ответственный работник ЦК, автор таких серьезных трудов, как
"Некоторые философские аспекты теории социализма", "Социалистический образ жизни", "Идея социализма" [5],
вдруг узнал о Ленине нечто такое, от чего любимый вождь стал "изобретением немецкого генерального штаба" [6].
От кого он мог это узнать? От Ельцина? От Новодворской? От коллеги Волкогонова?
Слава богу, обстоятельства, при которых революция 1917 г. стала не только возможной, но и неизбежной,
подробно и убедительно исследованы в работах советского ученого А.Я.Авреха. Можно ли сказать, что концепцию Авреха
в 90-е годы кто-то опроверг? Или существенно дополнил? Чем - бреднями про "масонские заговоры врагов России"?
Движущей силой "Духовного Возрождения" стали социально-экономические интересы новой элиты...
[1] О его концепции советского периода - см. в "ИФ" #12.
[2] Андреев Ю.А. Наша авторская... - М.: Молодая гвардия, 1991, с. 188.
[3] Смирнов И.В. Прекрасный дилетант. - М.: Леан, 1999, с. 205 и далее.
[3a] Тарасов А.Н. О "священных коровах", "всероссийских иконах" и вечно пьяных "гарантах демократии". Письмо либералу-шестидесятнику из Архангельска
и либералам-шестидесятникам вообще // http://saint-juste.narod.ru/kosukhinu.htm.
[4] История страны. История кино. - М.: Знак, 2004, с. 451.
[5] "Идея социализма...", кстати, и в самом деле интересная книга, рекомендую: Ципко А. Идея социализма. Веха биографии. - М.: Молодая гвардия, 1976.
[6] Ципко А. Успехи без головокружения // Литературная газета, 10-16.12.2003.
25 августа 2004 г.
Полный текст см. в журнале "Скепсис": http://scepsis.ru/library/id_107.html
