Рождение романа «Туманность Андромеды» и его путь к читателю1
Н. В. Бойко
В 2018 году исполняется 60 лет со дня выхода в свет научно-фантастического романа Ивана Ефремова «Туманность Андромеды». Журнал «Техника — молодежи» выпустил специальный номер, посвященный автору произведения, которого известный советский фантаст А. П. Казанцев называл «писателем с острым восприятием мира, с глубиной суждения мыслителя о сути вещей». Отмечая своевременность и важность этого памятного издания, обратим Ваше внимание на статью А. Сайфутдинова «О предвидениях Ивана Антоновича Ефремова». В ней автор провел анализ тех предсказанных И. А. Ефремовым открытий, которыми сейчас пользуется человечество. Это — спорамин, лекарство, выключающее сон; ионно-триггерные моторы для космических кораблей (сейчас они называются ионные двигатели); создание компьютерной сети и появление электронных библиотек, повсеместное их распространение было предсказано Ефремовым, который рассказал в романе о кодировке и хранении фильмов и книг в электронной форме; идея создания устройства «вектор дружбы» для общения напрямую, в настоящее время реализовано в мобильной связи; были синтезированы вещества с предсказанными писателем свойствами — силиколл, силикобор и многое, многое другое. Хотя сам Ефремов неоднократно подчеркивал: «...я избегаю роли прорицателя, нестерпимой для меня — ученого».
Наше издание предлагает Вам восстановить историческую канву событий по созданию этого эпохального произведения, систематизируя частично опубликованную переписку писателя, материалы его литературного архива, воспоминания вдовы писателя Таисии Иосифовны Ефремовой и классическую аналитическую статью И. А. Ефремова «На пути к «Туманности Андромеды»». Кто как не автор, глубоко прочувствовавший свое произведение, смог рассказать о рождении замысла романа и его исполнении.
Появление романа «Туманность Андромеды» стало соединением печальных и счастливых событий в жизни Ивана Ефремова. Прогрессирование хронического заболевания не установленной этиологии, повторявшегося постоянными всплесками каждые пять лет, приводило к тяжелейшей интоксикации организма. Такой кризис случился в конце 1954 — начале 1955 года. В течение месяца Иван Антонович почти ничего не ел и мучился от лихорадки. Этот сильный человек потерял значительную мышечную массу и часто был беспомощен в самых простых житейских ситуациях. Преодолеть тяжелейшее состояние помогла любовь молодой и самоотверженной женщины, будущей жены Таисии Иосифовны Юхневской, которая вселяла не только надежду, но и уверенность в том, что все будет хорошо.
Врачи решили отправить ученого для восстановления здоровья на временную инвалидность. Это время было потрачено Ефремовым очень продуктивно: подготовлено издание поэтической повести о Монгольской палеонтологической экспедиции «Дорога ветров» (1955) и написан необыкновенный роман о «будущем человека и человека в будущем» «Туманность Андромеды» (1955—1956). Судя по переписке И. А. Ефремова и подготовительным материалам к роману, разбросанным по разным тетрадям, которые Ефремов иронично называл «премудрыми», его название претерпело ряд изменений. Неопределенное наименование «звездная повесть» сменилось на монументальное — «Великое Кольцо», и, наконец, вошедшее в анналы российской и мировой фантастики название — «Туманность Андромеды». Роман оказал огромное влияние на поколения советских читателей и стал заметным мировым явлением в истории научной фантастики. Когда В. И. Дмитревский, один из соавторов книги «Через горы времени. Очерк творчества И. Ефремова» (1963), поинтересовался у писателя, кто из классических утопистов оказал на автора наибольшее влияние, тот ответил, что: «Из классических утопистов мне наиболее приятен Фурье (он наиболее трезв в суждениях). На «Андромеду» они могли повлиять лишь отдаленно, потому что теперь это почти религиозные мечты о праведном человечестве, и мы понимаем, насколько сложнее общественное развитие нашей планеты. Ближе всего к «Андромеде» Уэллсовские «Люди как Боги» (Men Like Gods) — вещь, в свое время недооцененная нашими философами, как позднее кибернетика».
Позднее переосмысливая побудительные причины рождения замысла «звездной повести» в статье «На пути к роману «Туманность Андромеды»» (1961), Ефремов писал, что «Мысль о полете человека в космос, на иные галактики, занимала меня давно... Однако более реальные очертания эта мысль обрела примерно лет десять назад. Я тогда прочел десятка полтора — два романов современных западных, главным образом американских, фантастов. После этого у меня возникло отчетливое и настойчивое желание дать свою концепцию, свое художественное изображение будущего, противоположное трактовке этих книг, философски и социологически несостоятельных».
* * *
Как вспоминает вдова писателя Таисия Иосифовна Ефремова, первые строки звездного романа «Туманность Андромеды» были записаны ею в санатории Академии наук «Сосновый бор» в подмосковном Болшево, скорее всего, в начале января 1955 года, где Иван Антонович проходил лечение после очередной вспышки лихорадки. Лежа в постели, он поинтересовался у Таисии Иосифовны, есть ли у нее бумага. Нашелся небольшой блокнотик, на котором она и записала первый эпизод романа — содержание картины под названием «Остался один», висящей на стене в Совете Звездоплавания: одинокая фигура в защитном скафандре рядом, с потерпевшим крушение космическим кораблем и вынесенными из него телами погибших товарищей (глава 12). После выхода в свет романа художник, бывший военный разведчик Игорь Александрович Белименко, который глубоко прочувствовал в своей жизни, что такое одиночество, написал картину под тем же названием и подарил уменьшенный ее вариант И. А. Ефремову в 1960 году. Сейчас картина висит в холле писательской квартиры и производит трепетное впечатление от потрясающей беззащитности человека. А книгу, подаренную Таисии Иосифовне, Иван Антонович надписал: «Моему дорогому человеку помощнику..., начавшей с записи картины в Совете Астронавтики. Москва, З/XII 58». Таисии Иосифовне мы обязаны и сохранением жизни одной из героинь романа Низе Крит, пострадавшей от черного креста на планете Железной звезды. Она умолила мужа не прерывать эту сюжетную линию так печально (глава 13. «Ангелы неба»). Ее жизненный опыт и воспоминания об устройстве быта и обучения в детском доме в Москве и Подмосковье, где она оказалась после смерти родителей в пятилетнем возрасте, Ефремов использовал в описании школы в будущем (глава 9. «Школа третьего цикла»).
Летние месяцы 1955 и 1956 годов Иван Антонович провел на даче в академическом поселке Мозжинка под Звенигородом, снимая дачу у опального на тот момент, бывшего посла СССР в Великобритании академика И. М. Майского. Там и был в основном написан роман. В январе 1956 года в письме зоологу, палеонтологу, сотруднику Зоологического института в Ленинграде Л. И. Хозацкому он сообщал о состоянии своей литературной работы: «Пишу понемногу и с большим трудом повесть «Туманность Андромеды» — 4808 год нашей эры». В этом намерении написать нечто отличное от бытовой иностранной фантастики, проявлялась вся суть Ефремова. Он писал о себе так: «Я, например, сам считаю одним из своих хороших свойств — достаточный запас энергии и смелости, чтобы проламываться по своему собственному пути, никогда не следуя проторенным. Пожалуй, именно это + еще доброе, морально здоровое отношение к человекам, вещам и явлениям вообще + многообразие фактов, захватываемых и приводимых в действие в моих произведениях».
Для расширения научной базы романа Ефремов постоянно просматривал вновь вышедшую специальную литературу, в том числе и иностранную. Новые книги позволяли ему заполнять пробелы и знаниях из области физико-математических наук, в том числе, о строении Вселенной, Земли и других планет. Конспектируя книги, Ефремов получал все новые факты для переосмысления и написания произведения об устройстве будущего гармоничного общества.
Лето 1956 года прошло в неустанных трудах. В письме палеонтологу Д. В. Обручеву Ефремов отмечал: «Мой отпуск превратился в самую интенсивную работу — только по литературе (звездная повесть)». Холодная и дождливая августовская погода стала союзницей писателя: «Я не очень сетую на погоду — из-за нее у меня почти нет визитеров, и работа идет. Рассчитываю закончить, правда, не к Вашему приезду, но к своему отъезду, примерно, к 10 сентября», писал он И. М. Майскому. А 15 сентября Ефремов с радостью сообщил супругам Майским, что: «Повесть написана — теперь буду отделывать, а после перепечатки разрешите повергнуть се к вашим стопам для чтения и суждения».
* * *
Интенсивная работа над романом отодвинула другие проекты писателя, что можно проследить по сохранившимся документам. Ефремов выделил для записей специальную тетрадь под названием «Материалы по Великому Кольцу. 1956». Хотя в ней встречаются вставки и по другим литературным проектам, но доминантной темой являлись сюжетные линии звездного романа: уточняющие записи для разных глав; цитаты, вошедшие в текст книги практически без изменений; схема биполярной математики, фантастического понятия, которое ввел в текст романа И. А. Ефремов; выписки из различных иностранных научных изданий.
В начале февраля 1957 года Ефремов в письме читателю своих произведений Б. И. Устименко, рассказывая о нерешенных вопросах человеческой цивилизации, писал: «А сложных проблем в мире становится все больше, и нарастание их идет, как в музыке говорят, крещендо, вместе с ростом населенности земного шара. Кое-какие из этих вопросов я затронул в новом романе «Туманность Андромеды». Сокращенный вариант, печатающийся в «Технике — молодежи», к сожалению, сильно утратил свое эмоционально-научное звучание, осталась линия приключенческая. В полном виде книга выйдет в «Молодой гвардии» осенью ... если выйдет».
Вскоре после публикации И. А. Ефремову стали приходить отзывы на журнальный вариант «Туманности Андромеды»: «За хороший отзыв о «Туманности» спасибо, но Вы — снисходительны, — писал он читательнице Л. С. Кучковой. — «Техника — молодежи» печатает сильно сокращенный вариант, и испортила этим всю лирико-социальную канву романа, а я, по глупости и уступчивости, согласился...».
Публикация в журнале потребовала продолжить работу над рукописью. В тетради за 1957 год обнаружилась следующая запись:
«Дополнения для В[еликого] К[ольца] 1. Мегаволновая механика — крупные ритмы Космоса, выражающиеся, например, в кажущемся противоречии относительного времени зависимого и независимого, которое дает как будто скорости большие скоростей света (для зависимого времени). Здесь дело в
крупных волнах, распространяющихся в пространстве».
Учитывая пожелание редакторов журнала, Ефремов рассматривал и другие
«Предлагаемые исправления ТА. 1. Вставить вместо раскопок курганов раскопки мест с нашей октябрьской историей. [Я думаю оставить курган, а на севере произвести вскрытие замерзшего озера с погребенным там самолетом?]
2. Концовку с неузнанностью перенести перед самым отлетом звездолета...». Ефремов решил, что лучше, если принадлежность найденного спиралевидного звездолета к планетам из созвездия туманности Андромеды произойдет после старта земной звездной экспедиции к ней.
«3. Остров Забвения переделать...». Именно эта глава вызвала много нареканий рецензентов, и Ефремов существенно переработал ее содержание: «...убран несколько «концлагерный» его оттенок, а также» в главе «Стальная Дверь» снята «вся сцена обвала пещеры и вообще дешевое приключенчество. Кое-что добавлено и эмоционально расширено, но немного», писал он В. И. Дмитревскому. В тетради отмечены и другие исправления в тексте романа, в частности в главе «Ангелы неба». Но большее внимание привлекла следующая запись, которую писатель занес на страницы тетради:
«Для ТА. 1. Культура как понимание меры». Эта проблема стала одной из доминантных в последующих романах писателя: «Лезвие бритвы», «Час Быка», «Таис Афинская». Она была рассмотрена с различных позиций, в прошлом, настоящем и будущем человечества.
«2. Мечты о земном рае не оправдались историей. Были и остались свои трудности для каждой эпохи, но счастьем человечества стало неуклонное и быстрое восхождение к все большим высотам духовной жизни — искусства, науки». Эта фраза может рассматриваться как завещание будущим поколениям, которые вновь и вновь ищут смысл жизни и определяют каждый свою дорогу в бессмертие.
В послесловии А. П. Казанцева к одному из его изданий «Туманности Андромеды», писатель вспоминал: «Я видел черновики... и набросок, не вошедший в роман многозначительной по своему названию главы «Раскопки Нью-Йорка». Современным американцам стоило бы прочитать хотя бы это название, чтобы задуматься над всем, что происходит ныне в мире». К сожалению, за прошедшие годы человечество постоянно приближается к роковой черте, когда никто и никогда не будет искать следов жизни на мертвой планете.
Весь июнь 1957 года Ефремов спешно заканчивал доработку «Туманности» и не мог заниматься другими вопросами, о чем с извинениями писал в письмах. О завершении текстуальной работы с журналом свидетельствовала иная стадия работы над романом. Писатель вплотную занялся поиском материального образа главных героинь. В письме Б. Устименко в июле 1957 года он сообщал: «Посылаю Вам для образца портреты моих любимых киноартисток, вернее, прототипы женских образов для иллюстраций к «Туманности Андромеды». Художники у нас разучились рисовать красивых женщин, и приходится обращаться для их вдохновения к иностранным журналам и фильмам. Одна из моих героинь — Чара, индуска по происхождению, танцевала на празднике «Пламенных Чаш». Ее фигуру и платье я «спроектировал», но лицо мне не удалось пока — поэтому мысленно приставьте к изображению Чары лицо Джины Лоллобриджиды — она наиболее подходит. А другая артистка — Викки Дуган — просто моя киносимпатия».
Сложности с изданием романа в журнале «Техника — молодежи» стали побудительной причиной для поиска издательства, где книгу издали бы с наименьшими текстуальными издержками. Находясь в начале февраля 1958 года в академическом санатории Узкое, он рассказал Дмитревскому о перипетиях с рукописью: «Из Детгиза я «Туманность» снова передаю в «Молодую гвардию», именно вследствие нежелания делать купюры. Однако и там все тянется медленно — думаю, что в основе лежит страх. Однако переведена она уже на шесть языков!».
В чем же состояла причина постоянных отсрочек выхода романа? Одним из важнейших для характеристики обстановки, в которой роман «Туманность Андромеды» ждал своего книжного издания, является письмо И. А. Ефремова литературному критику Е. П. Брандису от 28 марта 1958 года, который, как и академик Майский, критиковал писателя «за высокую нагрузку» произведения «научными понятиями». Ефремов отвечал: «Моя попытка обрисовать широкую научную основу быта и фразеологии будущего — это, безусловно, еще очень жалкая первая попытка. Вероятно, над ней будут смеяться уже через два столетия, а не через тысячу. Однако если эта моя попытка послужит для других, более успешных, то она оправдана. И нет оправдания тем ленивым умам, для которых необходимость думать серьезно над книгой уже является отвращающим препятствием.... Из сказанного Вам видно, что я не собираюсь уменьшать нагрузку романа, как бы меня за это ни ругали.... Что же касается «испохабленного» журнального варианта, то отсутствие корректуры автора в большинстве номеров журнала после проведенных грубейших сокращений с даже не резкой, а рубкой по живому месту, привело к увеличению стилистически плохих мест. Поэтому за полное издание в отношении стиля я не беспокоюсь — будет не хуже, а, вероятно, лучше моего среднего уровня».
* * *
Подписав в конце сентября 1958 года редакционную сверку, Ефремов надеялся на стремление издательства «Молодая гвардия» опубликовать книгу к 40-летию комсомола, в ноябре или декабре, и не ошибся. Выходом книги в свет был спровоцирован новый всплеск обсуждения романа в печати, появления отзывов и рецензий.
Казалось, издание книги «Туманность Андромеды» сняло многие вопросы о содержании, а большое количество положительных отзывов защищало автора, но не тут-то было. В мае 1959 года Е.П. Брандис прислал Ефремову свои замечания на роман. Писатель назвал рецензию «умной и справедливой» и отметил, что «достоинства и недостатки «Андромеды» подмечены верно.... Мне кажется, что каждый серьезно относящийся к делу автор, будь то ученый, художник или писатель, никогда не доволен своим произведением. Каждому из нас известно, что задумываешь нечто необыкновенно яркое и сильное, а удается выполнить хорошо если процентов на 50, а то и на 30 от задуманного (я имею в виду не количественную, а качественную сторону произведения). Поэтому, установившаяся у нас привычка обязательно ругать автора, сравнивая его с неким совершенством, мне кажется бессмыслицей и происходит от невежества в области творческой. Ведь нечего, в самом деле, мне говорить, что я не Чехов и не Лев Толстой, я и сам это отлично знаю. Но также хорошо я знаю, что ни Чехов, ни Толстой
не смогли бы написать ничего похожего на то, о чем стараюсь писать я.... Очень мне понравилось, что Вы единомысленны со мной в оценке «Сердца Змеи» — самому мне кажется, что там мне удалось кое-что поглубже и посерьезнее, чем в «Андромеде», в частности, вопрос о мыслящих существах во Вселенной и об
их разуме, который, отражая Космос, в своем высшем проявлении должен быть повсюду одинаков.... А по секрету — самое важное в «Андромеде», что я ставлю себе в наибольшую заслугу — это фантазия о Великом Кольце. Этого никто не придумывал, да еще вполне материалистически...».
Читательский успех романа «Туманность Андромеды» подтолкнул Государственное издательство художественной литературы (Гослитиздат) предложить автору издать произведение 500-тысячным тиражом в «Роман — газете». В письмах Ефремова редактору издания Л. Н. Стебаковой в июне—июле 1959 года, он просил учесть, что: «Ввиду строгой научности всех деталей романа.... категорически ничего не изменять без согласования со мною, даже если то срочно потребуется в целях типографских...». Писатель отклонил также предложение редактора о доработке текста романа, сославшись на свое физическое состояние и на то, что, по его мнению, «роман принял законченную форму».
«Мой язык и стиль — оба не слишком высокого качества, так как старомодны и техничны (по терминологии), но, во всяком случае, точны и понятны, что в первую очередь требуется для научной фантастики. Я и в дальнейшем намерен придерживаться точного языка, ибо, не обладая талантом настоящего писателя в языке, я могу зато ручаться за логику и точность ученого». И хотя 9 июля 1959 года Ефремов подписал корректуру: «По исправленному — печатать!», издание вновь было отложено. Сказались критические рецензии, которые были опубликованы в журналах на ефремовский роман. Среди них — рецензии писателя Льва Успенского и литературного критика и исследователя творчества И. А. Ефремова Евгения Брандиса в ленинградском журнале «Звезда». К критике романа присоединился коллектив авторов, опубликовавших в «Промышленно-экономической газете» — органе Государственного комитета СМ СССР по новой технике, — 19 июля 1959 года статью под неэстетичным названием «"Туманность Андромеды", или бедуин перед верблюдом», с основной претензией писателю за искажение представлений о роли рабочего класса в строительстве коммунистического общества. И. А. Ефремова поддержала другая — «Литературная газета», которая публиковала статьи в поддержку романа. Не остались в стороне и многие читатели, присылая сотни благодарственных писем.
Эта межгазетная полемика привлекла большое внимание к научной фантастике и ее автору. Главный редактор Гослитиздата А. И. Пузиков предложил Ефремову учесть высказанные ранее замечания: «Речь идет в основном о том, чтобы в Вашем романе, посвященном будущему коммунистическому обществу, было бы яснее и конкретнее сказано, чем это сделано у Вас, о великих основоположниках учения о коммунизме, о таких исторических событий как Октябрьская социалистическая революция, о беспримерном трудовом подвиге людей нашего времени, впервые в истории человечества практически приступивших к строительству коммунизма.... А в Вашем романе говорится об этом, к сожалению, слишком отвлеченно». Далее Пузиков сообщал о некоторой задержке печатания романа, чтобы И. А. Ефремов успел внести в текст конкретные изменения. В своем ответе писатель отмечал: «Вполне соглашаясь с тем, что историческая отвлеченность романа составляет его слабое место, я не вижу путей к тому, чтобы это устранить без серьезной переработки, на которую я сам не способен, а поручить никому не могу.... Я писал научно-фантастический роман с уклоном в область, где я чувствую себя наиболее сильным — в науку, поэтому в нем слабее сторона политическая (писать роман с политической стороны мне не могло придти в голову, так как я менее силен в этих вопросах). «Туманность Андромеды» нельзя канонизировать, но и роман отнюдь не претендует на малейшую монополию в изображении будущего общества. Это — первая веха на том пути, по которому последуют сотни (если не тысячи) других романов, сильных в другом отношении и по другому слабых. Ошибка всех критиков в том, что они рассматривают «Туманность» как нечто программное, совершенно забывая о том, что это не диссертация на ту или другую тему, а литературное, художественное произведение. Поскольку она — художественное произведение, тщательно (не наугад) написанное и сбалансированное ...то доделывать в нем ничего нельзя — будут лишь заплаты другого цвета на ткани всего произведения, неприятные для читателей и очень хорошие в качестве очередной мишени для критиков. Перерабатывать же роман, чтобы придать ему другую основную линию, я не считаю для себя возможным и нужным.... Если недостатки «Туманности Андромеды» мешают Вам пустить роман в столь широко распространенном издании, как «Роман-Газета», которая до сих пор не издавала вещей «спорных», то лучше отказаться от этого издания». Писатель не отступился, и книга была издана без навязываемых дополнений и исправлений в № 15 за 1959 год.
Однако борьба за книгу продолжалась, уже без участия самого Ефремова. Один из авторов критики романа в «Промышленно-экономической газете», профессор А. А. Зворыкин, решил привлечь на свою сторону высшего государственного арбитра — партийную инстанцию под названием ЦК КПСС. В конце июля 1959 года он направил туда письмо, где обвинил автора «Туманности Андромеды» в том, что его герои «не знают имен Маркса и Ленина, не вспоминают народ и поколения, которые своими жизнями, своим вдохновенным трудом создали будущее общество» и т.д. Он предложил поставить на обсуждение Секретариата ЦК КПСС вопрос о научно-фантастической литературе. К счастью, отдел культуры ЦК КПСС, рассмотрев письмо, принял сдержанное решение. В его записке о романе «Туманность Андромеды» говорилось: «Написанный опытным писателем, роман читается легко, с интересом. Вместе с тем книга И. Ефремова не свободна от серьезного недостатка. В ней чувствуется отвлеченность фантазии писателя, оторванность от насущных социальных и технических проблем». Отдел культуры предложил рекомендовать Комиссии по приключенческой и научно-фантастической литературе при Московском отделении Союза писателей «провести обсуждения романа И. Ефремова «Туманность Андромеды»». Решение было одобрено членом Президиума ЦК КПСС, секретарем ЦК КПСС, председателем Комиссии ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей М. Сусловым, а информация о нем была доведена до Секретариата Союза писателей СССР.
Все эти события негативно сказались при обсуждении вопроса о выдвижении романа на государственную премию. В январских письмах 1960 года В. Л. Дмитревскому писатель разъяснял сложившуюся ситуацию: «Враги есть, и их немало — это обнаружилось, когда стали выдвигать «Туманность» на Ленинскую премию (от «Молодой гвардии», «Техники — молодежи» и Ленинградского университета — лаборатория машинного перевода) — началась какая-то муть, верчение, неопределенность (парторганизация ССП и т.п.). Я издали не могу ясно понять, в чем дело, да и разбираться не буду, однако создается впечатление, что «Туманность» не устраивает многие партийные круги тем, что там нет прямой, в лоб, славы партии. Это, конечно, следует иметь в виду при всяких статьях о романе, почему и считаю долгом сообщить Вам это». Позже Ефремов уточнял: «Когда я писал о партийных кругах, я имел в виду парторганизацию ССП и Фрунзенский райком (кажется, Фрунзенский), на заседании коего Лагин (Лазарь Иосифович, писатель. —
Примеч. автора) хаял «Андромеду», а все сидели и молчали, «будто дело не мое». В общем, им всем не нравится отсутствие «увековечения». Поэтому роман и не был выдвинут от ССП на Ленинскую премию 1960 года, хотя разговоров об этом было много. Ну, все это имеет значение лишь для оценки обстановки, более ни для чего».
Пожелания, которые получал И. А. Ефремов по совершенствованию романа «Туманность Андромеды» от государственных представителей, им отклонялись, несмотря на все политические знаки и щедрые посулы. Как вспоминает его вдова Таисия Иосифовна, Ивану Антоновичу намекали, что, включив в книгу дополнения о роли коммунистической партии, ее основателей и идеологов, он может рассчитывать на государственную премию. Ефремов остался непреклонен. Не всякий писатель смог бы устоять от соблазнов и оставаться верен себе и своему миропониманию.
На титульном листе книги, опубликованной издательством «Молодая гвардия» в 1958 году, он написал:
«Выверенный экземпляр с исправлениями. Оригинал для сверок. И. Ефремов. 1959 г.». Читатели книги видят именно этот авторский текст, освобожденный от позднейшей редакторской правки — вставок (?? —
Ред. «Ноогена») и сокращений. Здесь же помещены цветные иллюстрации украинской художницы Г. Н. Яремчук к роману, сохранившиеся в семейном архиве писателя, которые Ефремов ценил за свежесть восприятия персонажей произведения и мечтал увидеть их в своей книге. Об этом он написал в одном из писем Галине в декабре 1965 года.
Пусть Иван Ефремов — этот необыкновенный человек, ученый и писатель — станет для читателей романа, по выражению Бориса Устименко — моряка и журналиста, долгие годы переписывавшегося с писателем, — «светом маяка в житейском море».
Н.В. Бойко
кандидат исторических наук
ученый секретарь редколлегии серии
«Научное наследство» Российской академии наук
1 И. А. Ефремов. Туманность Андромеды. – М.: Престиж Бук, 2019. – С. 579–591.
