Университеты Гагарина

Лариса Михайлова

К 45-летию первого полёта человека в космос


Понятно, когда пишут воспоминания участники событий, ветераны начала освоения космоса, создатели первых космических аппаратов, люди, занимавшиеся подготовкой космонавтов. Я не из их числа. Но думаю, что могу считать себя свидетелем того, как осветился мир тогда, 12 апреля, и частица того света продолжает озарять мне путь по сей день. 1 сентября 1961 года, когда первый отряд космонавтов приступил к обучению в ВВА имени Н.Г.Жуковского, я пошла в первый класс. В Гагаринском районе заканчивала школу, оттуда я поступила в МГУ, где защитила потом кандидатскую диссертацию, в Гагаринском ЗАГСе получала свидетельство о рождении старшего сына… Имя Гагарина не просто сопровождает меня по жизни, а поддерживает своим уникальным зарядом лишённой всякого эгоизма энергии.

Поразительно, но первым шагом после исторического полёта, этого великого свершения, стало решение Гагарина продолжить учёбу. Он любил приводить слова знаменитого флотоводца адмирала Макарова: “Широта горизонта определяется высотой глаза наблюдателя”. “А что такое высота глаза наблюдателя? Это в первую очередь уровень твоих знаний, высота твоего идейного самосознания”, – пояснял Гагарин свою позицию на встрече с молодыми литераторами в 1963 году.

Насколько, однако, больше успел бы он сделать, если бы трагическое стечение обстоятельств не оборвало бы его путь 27 марта 1968 года. Неполные семь лет – но сколько он успел, и можно только строить предположения, как могли бы сложиться дальнейшие события в нашей стране и в мире, останься он жив. Нет сомнений, что тогда, скорее всего, осуществилось бы предсказание С.П.Королёва: “В Юре счастливо сочетаются природное мужество, аналитический ум, исключительное трудолюбие. Я думаю, что если он получит надлежащее образование, то мы услышим его имя среди самых громких имён наших учёных”. Более того, Главный конструктор возлагал особые надежды на космонавтов: “Лучшие из первых космонавтов должны принять на себя ответственность за должное решение возникающих проблем. Космос должен служить людям и прогрессу, а не войне. Такое видение мира и его будущего, слава и авторитет космонавтов, а также их образование и воспитание должны быть направлены на нужное человечеству решение новых проблем”. Так говорил он научному руководителю Гагарина С.М.Белоцерковскому в 1966 году, перед самой операцией, унёсшей его жизнь.

Но перейдём от сослагательного наклонения к известным нам фактам, которые, хотя и публиковались в разных источниках, тем не менее, теперь мало кому ведомы. Для первого отряда космонавтов был составлен специальный учебный план, согласно которому программа инженерного факультета академии была распределена на семь лет, с учётом проведения подготовки к космическим полётам, их выполнения и необходимости участия космонавтов в общественной жизни страны и частыми поездками. Иного облегчения не предусматривалось, все необходимые лабораторные работы должны были выполняться в полном объёме, зачёты сдаваться и проекты чертиться. Преподаватели приезжали в Звёздный на лекции, но все практические работы, на лабораторном оборудовании, делались в самой академии, размещавшейся тогда в Петровском замке на Ленинградском проспекте возле метро Динамо и в ряде прилегающих к нему зданий. Среди 50 преподавателей, в разные годы работавших с космонавтами, был ряд совершенно выдающихся профессоров, пользовавшихся всеобщей любовью и уважением за умение доходчиво и ярко изложить свои весьма непростые предметы. Так, первую лекцию слушателям прочитал доцент В.А. Михайлов, преподававший физику и всегда умевший перебросить мостик между фундаментальными её законами и близкими слушателям космическими задачами. Высшую математику, количество часов по которой превышало все прочие предметы в два раза, вёл доцент П.И. Швейкин, которого, несмотря на неприступную строгость, космонавты полюбили за умение не только помочь овладеть необходимыми разделами его науки, но за талант нацелить на творческое выполнение задачи. Профессор Г.Г. Баранов и доцент Ф.П. Костромин специально для группы космонавтов написали учебник по теоретической механике, объединявшей три классических дисциплины: сопротивление материалов, теорию механизмов и детали машин. А вместо трёх вопросов в одном билете студенты тянули у них по три билета, для справедливости. Курс динамики полёта вёл профессор А.А. Космодемьянский. Он точно, и в то же время образно сформулировал специфику вузовского преподавания: “Для успеха преподавания в высшей школе необходимо быть настоящим учёным – исследователем нового. Преподающий должен искать, а его удел – вкушать огненную горечь и усладу истины до последней встречи со студентами”. Некоторые преподаватели вели несколько курсов. Так, доцент В.С. Красавцев вначале вёл занятия по конструкции и прочности двигателей летательных аппаратов, а потом стал одним из руководителей комплексной дипломной работы. Профессор Е.А. Румянцев учил основам автоматики, а затем занялся новым направлением – анализом и синтезом систем автоматического контроля состояния техники и действий экипажа. Впоследствии он был научным руководителем кандидатской диссертации В.В.Терешковой. Творчество преподавателей проявлялось не только в методическом и содержательном аспектах лекций, но и в иных сферах. Так, профессор Г.И. Покровский писал картины на космическую тематику, и всячески поддерживал художественный талант космонавта А.А.Леонова.

Все без исключения преподаватели подчёркивают феноменальную работоспособность и аккуратность Гагарина при ведении конспектов, которые даже одно время экспонировались в музее академии. Как выясняется, Юрий Алексеевич переписывал, нередко по ночам, эти конспекты, чтобы разобраться одновременно с материалом. Эпюры, выполненные его рукой, совершенно безупречны. Однако Первый космонавт не только чувствовал некий долг быть первым и в учёбе, а испытывал радость познания. Пусть порой из-за отъездов та или иная часть материала усваивалась недостаточно, но Гагарин не успокаивался, пока не нагонял. Так было, например, с английским языком. Правда, как раз попрактиковаться в языке, задолго до программы “Союз-Аполлон”, Юрий Алексеевич получил возможность в своих поездках по свету, что, несомненно, помогало освоению.

Тему комплексной дипломной работы для группы космонавтов утвердили с одобрения Королёва в 1966 году: “Одноместный воздушно-космический летательный аппарат”. Говоря теперешним языком – корабль многоразового использования или, короче, шатл, “челнок”. В разговорах и документах он значится КЛА, иногда его называли “Буран-68”. Его модель для продува в аэродинамической трубе сейчас находится в мемориальном кабинете Гагарина в академии. Распределили расчёты и проектирование систем между космонавтами следующим образом: силовая установка – П.Р.Попович, аэродинамические характеристики и теплозащита – А.Г.Николаев, система ориентации – Е.В.Хрунов, система аварийного спасания – Г.С.Титов, топливная система – В.Ф.Быковский, блок обеспечения безопасности полётов – Ж.Д. Сергейчик. Всего 12 блоков, составивших основу 12 дипломных работ, защищавшихся каждым по отдельности.

Руководителем дипломной работы стал заведующий кафедрой аэродинамики Сергей Михайлович Белоцерковский.

Гагарину как главному конструктору (известно пожелание ему Королева побывать в “шкуре” главного конструктора) досталось выбрать и обосновать аэродинамическую компоновку орбитальной ступени, обеспечивающую нормальный полёт в широком диапазоне скоростей – от малых дозвуковых до гиперзвуковых – и решение посадки по-самолётному. Сложность задачи заключалась прежде всего в том, что требования к аэродинамической компоновке на разных этапах полёта буквально противоположные.

Помогали Гагарину с расчётами адъюнкты кафедры А.А.Губчик, М.И.Ништ и Ф.И.Ганеев, с которым мне удалось побеседовать. Фангали Исламгалиевич, ныне профессор, доктор технических наук, полковник в отставке, в те годы занимался аэродинамическими расчётами по методу дискретных вихрей с применением ЭВМ. Этот метод позволяет очень точно моделировать силы и моменты, воздействующие на крыло. Чем больше число вихрей, как бы обозначающих собой моделируемый аппарат, тем точнее расчёт. На БЭСМ-2М, имевшейся тогда в академии, максимум можно было посчитать 33 вихря. А сделать это было необходимо для смещения фокуса вперёд, чтобы при посадке не нарушалась устойчивость аппарата, представляющего собой по существу дельтовидное крыло. Раз за разом сажая аппарат на тренажёре, пользуясь натурным ручным управлением, Гагарин нашёл решение задачи после применения небольших решётчатых крыльев, которые на определённом этапе посадки раскрываются на носу КЛА. Метод расчёта формулы Гагарин дотошно выспросил у Ганеева и, не успокоившись на устном объяснении, затребовал более фундаментальные книги, хотя до защиты оставалось только два месяца.

Защита диплома Гагариным была признана отличной, равно как проработка, и Юрий Алексеевич был приглашён в заочную адъюнктуру академии.

Поздравляя с блестящей защитой, сестра Гагарина Зоя Алексеевна спросила:

– Теперь, наверное, отдыхать?
– Нет, сестричка, меня сегодня убедили, что я самый умный на свете человек. И потому я буду учиться опять!

Восклицательный знак в этом ответе только в малой степени передаёт тот восторг, с которым Гагарин встретил решение государственной экзаменационной комиссии, несомненно, желая пойти дальше по пути исследований.

Вице-президент АН СССР, председатель совета “Интеркосмос” Б.Н. Петров очень многообещающим считал вклад Гагарина в разработки космических программ. В частности, благодаря Гагарину была решена проблема рационального сочетания ручного и автоматического управления на советских космических кораблях.

Хотя миссия Гагарина-научного деятеля не состоялась, тем не менее, ряд важных свершений психолого-этического свойства произошёл, о чём писал С.М.Белоцерковский – автор книг “Диплом Гагарина” и “Первопроходцы Вселенной”, где значительная часть посвящена учёбе первого отряда космонавтов, и где также самым подробным образом излагаются результаты работ по определению причин гибели Гагарина.

Гагарин ощущал “ответственность перед всем человечеством, его настоящим и будущим”, как он говорил перед полётом. Своё знаменитое “Поехали” он, обращаясь к участникам Всесоюзного совещания молодых писателей в 1963 году, связывал с выражением Маяковского “поэзия – езда в незнаемое”. Позже, в 1964 году, он писал в дневнике, уточняя свои мысли: “Космос не только удел мужественных и смелых. Он для любознательных и терпеливых, смекалистых и твёрдых, ищущих и верящих в будущее этого пока ещё не познанного мира”. С трибуны Верховного Совета депутат Ю.А.Гагарин приветствовал заключение договора о совместных космических исследованиях между СССР и США. Одно из последний завершённых дел – считанные гранки совместной с В.И. Лебедевым книги “Психология и космос”, где шла речь о реакции человека на космический полёт в различных аспектах.

Мало осталось в академии Жуковского людей, учивших Гагарина и других космонавтов, но помнят его, тем не менее, многие. И все, в один голос, говорят, что Юрий Алексеевич был неизменно приветлив, всегда первым протягивал руку навстречу, понимая, что собеседнику это может оказаться не вполне удобно. А прикоснуться к нему хотелось всем.

Ю.А. Гагарин при жизни стал символом высших человеческих возможностей и лучших надежд. И хочется верить, что кому-то из тех, кто ступает теперь на нелегкую космическую дорогу, по плечу окажется не только принять эту эстафету надежды, но и донести до такой стадии, когда люди на всей Земле благодаря космонавтам станут чувствовать себя в большей безопасности.

И хочется поддержать теперешних студентов, которые выходят на митинги, неся лозунги “Гагарин учился бесплатно”. Стать Гагариным на деньги невозможно.
***
Выражаю благодарность за возможность поработать в архивах академии Жуковского и за бесценные воспоминания директору музея В.С. Синякову, профессору Ф.И.Ганиеву, учёному секретарю академии Б.А.Фомкину, главному редактору газеты “Вперёд и выше” В.С.Реве.

Журнал «Сверхновая», № 39–40.