Пародийная запись

обсуждения фильма «Туманность Андромеды» в Ленинградском Доме кино 23 ноября 1967 года¹

Архив семьи В. И. Дмитревского. Предоставлено Екатериной Сергеевной Борхениус, внучкой В. И. Дмитревского. Публикация подготовлена О. А. Ерёминой в октябре 2021 года.

---

Просмотр фильма «Туманность Андромеды» кончился. Приглашённые спешат улизнуть до начала обсуждения. Распорядитель – с лицом английского дипломата, в прекрасном костюме цвета морской волны, – расставив руки, пытается задержать уходящих.
– Товарищи, товарищи, прошу не расходиться! Проходите на обсуждение в белую гостиную. Обещаю интересные выступления…
В белой гостиной собралось человек тридцать – тридцать пять. Распорядитель затаскивает последних нужных людей и открывает обсуждение:
– Я думаю, первое слово мы предоставим нашему уважаемому писателю Владимиру Орлову³. Просим вас, Влад… ич…
Орлов – высокий, худой мужчина – с готовностью поднимается и, привычным жестом соединив длинные тонкие пальцы, начинает в манере человека, поднаторевшего во всякого рода выступлениях.
– Товарищи, вы понимаете, что вот так, экспромтом, трудно оценить все положительные и отрицательные стороны этой интересной работы. Я только постараюсь в какой-то мере суммировать свои первые впечатления… Фильм создавался по классическому произведению научной фантастики – роману Ефремова. Встаёт вопрос, нашла ли группа товарища Шерстобитова, так сказать, адекватный язык для его кинематографического выражения. Сразу надо сказать, что в фильме многое потерялось, есть ряд существенных, я бы даже сказал, серьёзных недостатков. Ну, например… Э-э-э… М-м-м… Но нельзя отрицать и целый ряд неплохих мест, я бы сказал, несомненных удач. Так, например… М-м-м… Э-э-э… Трудно, знаете ли, вот так, экспромтом, охватить все стороны этой работы. Одно несомненно: подобные фильмы нам очень нужны.
И с видом выполненного нелёгкого долга Орлов садится.
– Кто следующий? – спрашивает распорядитель, искательно обводя глазами присутствующих.
– Позвольте? – нервно произносит человек с совершенно не запоминающимся лицом, судя по мятому, затрапезному костюму – писатель-фантаст.
– Пожалуйста, …сан… саныч⁴… – радуется распорядитель, – пожалуйста!
– Я целиком согласен с теми глубокими и смелыми оценками, только что высказанными здесь товарищем Орловым. Вообще меня всегда поражает смелость товарища Орлова. Подумайте, товарищи, десять лет подряд в своих статьях и выступлениях он с пеной у рта отстаивает идею множественности обитаемых миров в нашей Галактике. И вдруг на одной из лекций – я никогда не забуду её! – товарищ Орлов с присущими ему эрудицией и блеском начал утверждать совершенно противоположное! Он привёл девять неопровержимых научных доводов в пользу исключительности нашей Земли как уникальной колыбели разума. Вы подумайте: поворот на 180 градусов! Какой проницательностью и смелостью надо обладать для этого! Товарищ Орлов…
– Простите, – робко перебивает его распорядитель, – нельзя ли чуть ближе к теме?
– Так вот я и говорю. В работах товарища Орлова…
Ещё минут пятнадцать нервный товарищ изливает свою ненависть в коллеге. Когда он садится, так и не сказав ни слова о фильме, раздаётся нетерпеливый женский голос:
– Дайте же, наконец, мне слово!
– Прошу вас, (что-то вроде) Сара Бернардовна⁵, – весь любезность распорядитель, – прошу…
К столу, прихрамывая и опираясь на клюку, подходит старушка с сухим, желчным лицом.
– Зачем вас здесь собрали? – начинает она вкрадчиво. – Показать нам эти движущиеся картинки? Мы не дети. Товарищи, это же не искусство! В предложенном нам, с позволения сказать, фильме нет ни глубокой мысли, ни характеров – нет даже намёка на хотя бы одну актёрскую удачу!
– Позвольте, – не выдерживает Евгений Петрович Брандис⁶, – что вы говорите?!
– Я говорю то, что считаю нужным, – ехидно отвечает Сара Бернардовна. – Ведь у нас демократия. Или я, быть может, ошибаюсь?
Евгений Петрович замолкает, хватает пепельницу и от греха отсаживается в дальний угол гостиной.
– Товарищ Орлов говорил здесь, что нам нужны такие фильмы, – продолжает Сара Бернардовна. – Нет, товарищи, в наш век психологического кинематографа такие фильмы, – она уставляет на режиссёра Евгения Шерстобитова⁷, лицо которого во время её выступления проходит всю гамму красных оттенков – от розовых пятен на щеках до малинового цвета – свою клюку (видимо, это и есть знаменитая критическая оглобля?), – ТАКИЕ фильмы нам не нужны!
Гневно стуча своей критической клюкой, она с достоинством удаляется. Автор сценария Владимир Иванович Дмитревский всё ниже опускает голову. Наконец совсем кладёт её на руки.
– Товарищи, фильм называется НАУЧНО-фантастическим, поэтому для нас было бы исключительно ценным мнение учёных, – говорит распорядитель, пытаясь повернуть обсуждение в другое русло. – От научных работников слово предоставляется …ану …ычу …ову.
Растерянно поднимается гражданин с портфелем.
– Я не критик. И не писатель. Я учёный. Медик… Видимо, многие из здесь присутствующих болели поносом. Это весьма распространённое заболевание обычно тяжело сказывается на состоянии всего организма. Сейчас наш коллектив работает над эффективным лечебным препаратом…
– Мы хотели бы услышать ваше мнение о фильме, – вежливо прерывает его распорядитель.
– Что? – пугается представитель научных работников. – Но ведь я не критик. И даже не писатель. Я только учёный…
– Может быть, вам в фильме что-то понравилось? – настаивает распорядитель.
– Вообще-то да, – краснея, признаётся учёный. – Вот это место, когда они идут вверх ногами. Думаю: что такое? Наверное, невесомость? А потом что-то бросают, проявляются круги. Оказывается, это было отражение в воде… Вот это мне очень понравилось. А вообще-то я не критик. И не писатель. Я, простите, учёный…
Поспешно садится.
– Ну, а теперь я скажу! – раздаётся зычный голос.
Встаёт грузный, с большим животом, совершенно лысый человек. Видимо, все его хорошо знают. Потому что распорядитель даже не считает нужным его представить.
– Я вот как-то читал роман Ефремова. Знаете, мне у него оч-ч-чень понравилась одна мысль. Он говорит, что в 30-м веке будет культ тела. Ну, ладно. Иду сюда. И что же я вижу в фильме? Они все ходят одетые!.. Нет уж, вы мне подайте ТЕЛО!.. По-моему, это самый главный художественный просчёт… А то вот ещё. У вас там умирает эта самая… Низа Крит.
– Не совсем, – поясняет Шерстобитов.
– Ну да, у неё там этот… как его…
– Коллапс!
– Во-во! Её кладут в этакий стеклянный гроб. А по роману я помню, что она должна лежать в полном неглиже. Ну ладно. Жду. Думаю, хоть тут увижу ТЕЛО… Ах, чёрт! И там она у вас вся забаррикадированная!.. Товарищи, серьёзно, это же отсутствие всякого вкуса. Это оч-ч-чень большой недостаток фильма… А вообще-то актрисочка ничего. У неё есть все… данные (обрисовал руками женские формы)… Правда, она у вас не играет! Но тут я понимаю режиссёра: поди-ка заставь симпатичную актрисочку играть!.. Гм… Значит, говорите, у неё коллапс?.. Жаль… Но, позвольте, во второй-то серии она должна очухаться? Вот тут я бы вам посоветовал её… этак… немного… РАЗДЕТЬ! По-моему, это соответствовало бы духу романа. Да и вообще весь фильм значительно выиграл бы… Нет, конечно, фильм в общем-то ничего! Есть просто неплохие места! Вот, например, этот… ну как его…
– Дар Ветер? – оживляясь, подсказывает Шерстобитов.
– Да нет, длинный такой, чёрный…
– А, Мвен Мас!
– Во-во!.. Он встал вот так…
– Да не так, а вот так!
– А, ну да, вот так… Знаете, это хорошо. Это… здорово! Это конгениально!.. Вот приблизительно так я и представляю себе человека будущего… Да… Нет, нет, неплохо, неплохо!
– С вашего разрешения, товарищи, я хотел бы поспорить с предыдущим оратором, – начинает новый кино-литдеятель. – Уважаемый товарищ коснулся, если можно так выразиться, вопроса костюмов. Вернее, ратовал за отсутствие таковых. Вы знаете, по-моему, дело не в этом. Пусть даже костюмы. Но всё дело в том, КАКИЕ костюмы! А то, что предложила нам группа товарища Шерстобитова, – вы меня, конечно, извините, – это явно не то! Мне кажется, в будущем люди должны одеваться не так!
– А вы точно знаете, как будут одеты люди в 30-м веке? – ехидно спрашивает Шерстобитов.
– Ну, знаете ли, по-моему, как-то… несколько… больше… Главное, без этой вот парикмахерской красивости. А у вас они ходят по этой страшной планете в чистеньких, без единого пятнышка, скафандрах. Да ещё и стрелочки на брюках! Это же – вы меня, конечно, извините – просто безвкусица. Да знаете ли вы, что ни один уважающий себя англичанин не выйдет из дому в костюме только что от портного. Сначала он два часа поваляется на нём на ковре со свои догом, чтобы костюм умялся по фигуре…
– Ну, уж костюмы вы не трогайте! – взвинчивается Шерстобитов. – Я терпел, когда ругали фильм. Чёрт с ним! Но костюмы не позволю!.. Да знаете ли, из какого материала они сшиты? У нас такой материи ещё двадцать лет не будет! Не мнётся, не пачкается, стрелка не разглаживается… Это материал будущего! Мы его в особой экспериментальной лаборатории достали. Сколько денег перерасходовали!.. Материю ругать не смейте! У нас такой ещё двадцать лет не будет…
Шерстобитова с трудом утихомиривают.
– Хорошо, я согласен оставить спорный вопрос о костюмах, – продолжает кино-литдеятель. – В фильме есть и гораздо более серьёзные недостатки… Вы знаете, я очень внимательно следил за взаимоотношениями героев, но так и не понял, как в будущем будут, например, рождаться дети. Мне это осталось непонятным! Какие-то они у вас все замороженные!.. Да и вообще подбор актёров, по-моему, неудачный. Уж пригласили бы Смоктуновского, что ли! Даже когда совсем играть нечего, и то у него на лице всегда какое-то… выражение. Мысль, что ли, в глазах какая-то… М-да… Вот… Я, конечно, прошу меня извинить.
– Позвольте мне выступить от лица зрителей! – раздаётся женский голос. – Дело в том, что у меня муж – писатель… Я как-то печатала ему одну бумажку, а там написано, что в Ленинградской области 6 миллионов рабочих, а писателей всего триста. А лет двадцать назад, ещё до замужества, я работала на заводе и хорошо знаю рабочих. Так вот, я хочу выступить от лица шести миллионов рабочих.
Муж испуганно дёргает её за юбку.
– Дай мне сказать!.. Оставь меня!.. Я хочу сказать!.. Я знаю, писатели считают, что, например, Казанцев вообще никто. А вот рабочим он нравится, не то, что ваш Ефремов… Тоже вот и это кино. Вы все его ругаете, а мне вот понравилось. Я не могу сказать, за что, а вот понравилось и всё. И думаю, рабочим тоже понравится. У меня всё… Ну, что тебе ещё? Оставь меня в покое… Не трогай меня!..
– Я думаю, пора дать высказаться создателям фильма, – говорит распорядитель. – Слово предоставляется автору сценария товарищу Дмитревскому. Прошу вас, Владимир Иванович.
– Товарищи, я автор. И мне как автору хочется поблагодарить всех выступавших товарищей. Для меня, автора, очень ценны те глубокие и доброжелательные замечания, которые были здесь высказаны… Понятно, как автору мне трудно говорить о достоинствах или недостатках фильма. Это сделает зритель. Поэтому разрешите мне как автору закончить на этом своё выступление. Ещё раз как автор благодарю вас.
– Слово имеет постановщик фильма Евгений Шерстобитов!
– Чтобы я стал ставить вторую серию!? Да провались она к чёрту!.. Нет, с фантастикой я больше связываться не буду! Возьму лучше какую-нибудь историко-революционную тему… Хорошо и спокойно! А эта фантастика – просто чёрт знает что! Да знаете ли вы, через какие трудности нам пришлось пройти?.. Вот тут говорили – Смоктуновский, Смоктуновский. Смоктуновскому, чтобы сыграть, надо сначала вот так облокотиться. А у нас в фильме облокачиваться не обо что! Мы актёрам говорили: в будущем облокачиваться нельзя, руки в карманы совать нельзя, курить нельзя… Как, позвольте вас спросить, им играть? Мы им даже карманы специально зашили. Куда они сигареты на съёмках прятали, неудобно даже говорить… Ах, да кто это оценит!.. Мы вот, например, без научного консультанта работали. Пригласишь учёного, а он спрашивает: «Что такое анамезон?» А чёрт его знает, что это такое, это Ефремов придумал…
Реплики с места:
– Вот Ефремова бы и пригласили в консультанты!
– Кстати, а как самому Ефремову-то фильм понравился?
– Мы ему показали, а он и говорит: «Знаете, я даже не ожидал, что будет такой симпатичный робот…» В общем, как хотите, а вторую серию я всё равно ставить не буду!.. Понятно? Вот так.

На этом обсуждение закончилось. Жаль, что на нём не выступил ещё один человек. Нужные мысли приходят в голову всегда слишком поздно. Вот, приблизительно, что ему нужно было бы сказать:
– Среди вас – маститых деятелей культуры – я человек случайный и не умею, как вы, с кислым лицом мыслить о хорошем и с улыбкой говорить гадости – так сказать, приятно улыбаясь, бить в солнечное сплетение. Возможно, для вас – это обычное дело, а вот меня всё ещё бьёт, буквально колотит от некоторых выступлений.
Мадам с критической клюкой! Или вы, любитель мятых костюмов! Вы что, считаете свои выступления критикой? Нет, это критиканство. Это самое беспардонное ОХАИВАНИЕ!
Большинство из выступавших здесь ругало фильм за то, чего в нём нет. Одному, видите ли, не хватало обнажённого тела, другому эротических деталей… А Белинский-то, дурак, утверждал, что в художественном произведении надо прежде всего рассматривать то, что в нём ЕСТЬ, а не то, чего в нём НЕТ! Меня не устраивают современные критические «новшества», и поэтому я буду говорить о том, что ЕСТЬ ХОРОШЕГО в этом фильме.
Я ждал его, я мечтал о нём десять лет. И пусть даже, как говорил Эренбург, ВСТРЕТИЛ И НЕ УЗНАЛ, но ведь я не слепой. Прежде всего в этом фильме я увидел ЛЮДЕЙ БУДУЩЕГО.
Мвен Мас. Он прекрасен. Прекрасен своей могучей фигурой, целеустремлённостью, сдержанной страстностью. Веришь, что если эта страстность у него наконец прорвётся, то сможет мгновенно соединить далёкие миры.
А Дар Ветер?.. Тут кто-то говорил, что актёры, мол, подобраны неудачно. Неправда! Посмотрите, с какой исключительной точностью выбрал режиссёр на роль этого РУССКОГО человека артиста Столярова, который, быть может, ярче, чем другие, воплощает в себе наши национальные черты. Перед моими глазами всё ещё стоит его умное, доброе, русское лицо…
В этом фильме я увидел ВЗАИМООТНОШЕНИЯ людей будущего.
Кто-то тут жаловался, что не увидел во всех деталях, как в 30-м веке будут рождаться дети; мол, герои «замороженные». Вы, видимо, слишком долго валялись со своим догом и усвоили звериные понятия о любви. Ну что ж, упражняйтесь у себя на ковре, но не смейте здесь требовать, чтобы люди будущего с рычанием накидывались друг на друга.
А мне вот понравилось представление авторов фильма о любви в будущем. Они показали нам целомудренную сдержанность Дара Ветра и Веды Конг – и открытую, смелую борьбу за своё счастье Низы Крит. И это хорошо. Так нужно.
Наконец, я увидел, почувствовал в этом фильме ЗЕМЛЮ БУДУЩЕГО.
Когда Дар Ветер распахивает громадное окно-стену и в комнату врывается в синей дымке море и горы – просторы преображённой человечеством Земли, передо мной встал образ Земли будущего, цветущей и изобильной, прекрасной и благоустроенной, той самой Земли, по которой, как писал Ефремов, «можно пройти босиком, нигде не поранив ног».
В фильме всё это есть. А кто этого не заметил, тот или слеп, или заранее, нарочно, демонстративно СЕЛ К ЭКРАНУ ЗАДОМ!
Создатели фильма делают большое, нужное, отважное дело – показывают нам наше будущее. Земной им поклон за это! Уверен, что этот фильм сдвинет наконец камень нашей кинофантастики, как десять лет назад роман Ефремова положил начало новому направлению в нашей научно-фантастической литературе.
Пусть создатели фильма успешно заканчивают 2-ю серию. Только не надо слушать людей, которые считают, как писал Леонид Леонов, главной своей жизненной задачей ГАДИТЬ НА ЧУЖОЙ РАБОЧИЙ СТОЛ!

Приблизительно это он и должен был сказать. Боюсь только, что обсуждение кончилось бы тогда общей свалкой.

---

¹Текст записи приведён в соответствие с правилами современной пунктуации. – О. А. Ерёмина.
²По сообщению Г. М. Прашкевича, автором текста является Арнольд Янович Витоль (1922–2000), латыш, советский и российский кинодраматург, журналист. С 1962 года работал в газете «Ленинградская правда», затем заведующим отделом культуры в Ленгорисполкоме, начальником управления кинофикации Ленинграда. Друг Дмитревского. Подпись выполнена чернилами.
³Прототипом образа Орлова, вероятно, является И. С. Шкловский (1916–1985), советский астроном, астрофизик. Он считал, что Вселенная населена. Однако при подготовке второго издания книги «Вселенная. Жизнь. Разум» изменил свою точку зрения, стал утверждать уникальность разума на Земле. (Примечание С. А. Белякова.)
⁴По предположению Т. Е. Таймановой, прототипом этого персонажа может служить Александр Александрович Щербаков (1932–1994), поэт, писатель, переводчик.
⁵По мнению М. Е. Таймановой, такая старушка – образ собирательный, таких недоброжелательных дам еврейского (как подчеркнуто) происхождения было немало среди писательниц.
⁶Имеется в виду Евгений Павлович Брандис (1916–1985), литературовед, автор (совместно с В. И. Дмитревским) книги «Через горы времени» (1963), посвящённой биографии и творчеству И. А. Ефремова.
⁷Евгений Фирсович Шерстобитов (1928–2008), режиссёр фильма «Туманность Андромеды» (часть I – «Пленники железной звезды»).