Иван Ефремов: из настоящего в будущее

Андрей Константинов, Владимир Хазанов



Иван Антонович Ефремов (1908–1972) – один из интереснейших мыслителей двадцатого века. Всесторонностью своей личности – моряк, геолог, палеонтолог с мировым именем, писатель, классик научно-фантастического жанра – он во многом соответствовал как гуманистическому идеалу эпохи Возрождения, так и выросшим из этого идеала представлениям классиков марксизма о человеке коммунистического общества. Немалую физическую силу (руками разгибал подковы) Ефремов сочетал с человеческой отзывчивостью, деловую практичность – с умением мечтать, а пытливый ум исследователя – с эмоциональным богатством художника, считая мудростью баланс мысли и чувств.

Человек Космический

Впервые своё «кредо» писатель сформулировал в рассказе, фрагмент которого вынесен в эпиграф. Венчая биологическую эволюцию, человек с замиранием сердца стоит на краю звёздной бездны, в самом начале своего космического пути, который сулит ему небывалый взлёт. Но прежде, чем ступить на этот путь, он должен по крупицам собрать красоту и знание, преодолеть социальное неблагополучие – наследие предыдущих, слепых и потому «инфернальных» ступеней эволюции. Разум – не случайное явление, не эпифеномен, но закономерный результат развития жизни, и рано или поздно он выходит за пределы родной планеты и приступает к освоению и обживанию космоса, сам становится фактором космической эволюции. Этот взгляд на роль и место разума во вселенной ставит Ефремова в один ряд с такими мыслителями-космистами, как А. Бергсон, П. Тейяр де Шарден, В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский.

Из космизма Ефремова естественным образом происходит его коммунизм: овладение огромными энергиями для проникновения в глубины мироздания предъявляют к человечеству требование высокой социальной организации и соответствующего уровня этики, преодоления разобщённости по национальному, религиозному или классовому признаку, иными словами – требует создания бесклассового общества. Планетарные цивилизации, не отвечающие такому требованию, приходят к самоуничтожению и исчезают с исторической сцены. В романе «Час Быка» Ефремов назвал эту закономерность «Порогом Синед Роба» ¹ , а в 1970 году в одном интервью так пояснил истоки своей убеждённости: «...Никакое другое общество, кроме коммунистического, не может объединить всю планету и сбалансировать человеческие отношения. Поэтому для меня вопрос стоит так: либо будет всепланетное коммунистическое общество, либо вообще не будет никакого, а будут пыль и песок на мёртвой планете» [2].

Картину всепланетного коммунистического общества четвёртого тысячелетия Ефремов изобразил в своём знаменитом романе «Туманность Андромеды». Показаны люди будущего – красивые, многогранные, сформировавшиеся в здоровых, но не тепличных условиях. Межличностные отношения – как в большой и дружной семье, где от встреч не ждёшь подвоха, где каждый встречный человек – товарищ и брат (или сестра), где не работает афоризм Сартра о том, что «ад – это другие». Любовь мужчины и женщины не подавлена ни экономической необходимостью, ни религиозными ограничениями, а значит – в подлинном смысле свободна.

В условиях, когда семья расширена до всего общества (и таким образом диалектически «снята»), естественным и органичным становится общественное воспитание подрастающего поколения. В интервью писателю Юрию Медведеву Ефремов пояснял: «Сомнительно, чтобы человек вырос индивидуалистом, когда чуть ли не с первых дней своего существования в обществе он понял, осознал, что мамы и папы для него практически все женщины и мужчины, что абсолютно все соотечественники заботятся о нём. А дальше – совсем уже нетрудно перейти к широкому коммунистическому воспитанию в больших школах, в таких, о каких я мечтал в «Туманности Андромеды»» [3].

Общественное устройство в мире «Туманности Андромеды» подобно структуре мозга: это постоянно действующий референдум со своими исследовательскими (академии) и координационно-ассоциативными (советы) центрами. Земля входит в Великое Кольцо – сообщество космических цивилизаций Галактики, а в перспективе уже просматриваются и межгалактические объединения.

От «Туманности Андромеды» к «Часу Быка»

Роман «Туманность Андромеды» был написан в 1955–56 гг. Его первая, журнальная, публикация в 1957 году совпала с запуском первого искусственного спутника Земли и фактическим началом «оттепели» в СССР. «Туманность Андромеды» буквально всколыхнула общество и положила начало культурному явлению, известному как послевоенная советская научная фантастика. Роман был переведён на четыре десятка языков, многократно переиздавался и продолжает активно переиздаваться сегодня ² .

В шестидесятые годы Ефремов обращается к социальной тематике современного мира. Такой поворот закономерен: после изображения картины будущего предстояло всерьёз поразмышлять над путями его достижения.

Роман «Лезвие бритвы» создавался в 1959–1963 годах. Этот период можно рассматривать как время начала неудавшейся «мировой революции шестидесятых». Это время «оттепели» и Кубинской революции, полёта Гагарина и возникновения педагогического коммунарского движения. С другой стороны – это время Карибского кризиса, который поставил мир на грань термоядерной войны, но также и последовавшего роста антивоенного движения в мире. К шестидесятым годам индустриальное общество вступило в пору зрелости. Закончились мировые войны, был разгромлен фашизм, осуждена практика сталинизма; технологии уже могли (теоретически) прокормить население планеты и обеспечить его всем необходимым, включая свободное время; в промышленно развитых странах утвердилась модель социального государства в его двух вариантах: советском и западном. Наконец открылась возможность заняться самым главным – человеком. Заняться не на религиозно-идеологической, а на научной основе его счастьем, духовным богатством, воспитанием, адекватным вызовам времени.

Ещё в середине 40-х годов в повести «Звёздные корабли» Ефремов отметил, что рано или поздно науке предстоит «вплотную взяться за человека», что по-настоящему невозможно без изучения всей эволюционной лестницы. Роман «Лезвие бритвы» как раз посвящён раскрытию этого краткого тезиса. Главный герой романа – врач и учёный – разрабатывает новую отрасль знания, которую он называет психофизиологией. Эта наука призвана прояснить эволюционные истоки эстетических переживаний человека, его психологического могущества, радости и горя (об Академии Горя и Радости Ефремов писал ещё в «Туманности Андромеды»). «Он (настоящий художник. – А.К., В.Х.) близок и понятен всем и каждому, он действительно является собирателем красоты, исполняя самую великую задачу человечества после того, как оно накормлено, одето и вылечено… даже, и наравне с этими первыми задачами! Тайна красоты лежит в самой глубине нашего существа, и потому для её разгадки нужна биологическая основа психологии – психофизиология», – говорит автор устами главного героя книги. Подчеркнём: красота, богатство чувств, яркость жизни – не роскошь, а необходимый элемент жизни правильно организованного общества. Позже, в уже цитированном интервью, Ефремов скажет: «Мир одержим верой во всемогущество науки. Многим кажется, что наука и только наука разрешит в жизни решительно все вопросы. Я бы согласился с этим, если бы была создана наука чувств, если бы существовала академия Горя и Радости» [3]. Создание независимой службы социально-психологических исследований, консультирования и мониторинга – прообраза такой академии – могло бы стать программным положением любого прогрессивного правительства современности [4].

Капитализму не нужны всесторонне развитые и по-настоящему счастливые люди-творцы. Но и в СССР идеи Ефремова не были востребованы (иначе история второй половины ХХ века могла бы сложиться по-другому). «В нашей стране парализована волчья хватка эгоистических негодяев, – размышляет автор «Лезвия бритвы». – Есть ещё, разумеется, дрянь, но разгуляться ей труднее, потому что устранена власть денег». К сожалению, кроме власти денег бывает ещё власть идеологического аппарата, подкреплённая и усиленная, как в объективе оптического прибора, властью косности мышления. И вот, экстраполируя в будущее темпы экономического развития начала 60-х, мы уже готовы «догнать и перегнать» (и даже «похоронить») Соединённый Штаты и «построить коммунизм» через двадцать лет – и ни к чему нам всякие интеллигентские глупости!.. О пагубности линейных экстраполяций в сложном мире Ефремов писал своему североамериканскому другу и коллеге, палеонтологу Эверетту Клэйру Олсону в 1962 году: «...В будущем я вижу немало вреда от формальной логики и других формальных методов оттого, что наш мир весьма неоднозначен, а они не умеют применять диалектический философский подход (тут я, конечно, не имею в виду так называемую «диалектику» в деле политики). И чем дальше, тем больше я убеждаюсь в пагубности для нашей цивилизации следования формализму в мышлении, что может привести к катастрофическим последствиям» [1, с. 458].

Подходила к концу «повышательная» фаза четвёртой кондратьевской волны; после «дворцового переворота» 1964 года быстро закончилась «оттепель», катастрофа спустя поколение становилась всё более неизбежной. Наша страна не жила в изоляции, и происходившее с ней было частным случаем общемировых кризисных процессов. Упомянутая в «Туманности Андромеды» ВВР – Вторая Великая Революция – в ХХ веке не состоялась. Выступления второй половины 60-х – от Беркли и Мехико до Парижа и Праги – были либо подавлены, либо выдохлись, не выработав конструктивной программы; в Китае развернулась катастрофа под названием «культурная революция», а мир продолжал существовать в условиях угрозы ядерной войны и нарастания угрозы окружающей среде. Впереди было второе великое событие после полёта Гагарина – высадка человека на Луну, – но «нормализация» семидесятых также несла с собой Пиночета и Пол Пота.

Тревожные тенденции находили отражение в культуре, в частности – в научной фантастике. «...Произведения, получившие название романов-предупреждений, или антиутопий, были бы даже необходимы, если бы наряду с картинами бедствий показывали, как их избежать или уж по крайней мере как выйти из грозных ловушек, которые будущее готовит для человечества», – пишет Ефремов в авторском предисловии к новому роману «Час Быка», ставшему исследованием путей выхода из социальных ловушек недалёкого будущего.

«Час Быка» и современный мир

В этом году отмечается полувековой юбилей первой публикации «Часа Быка» ³ , над которым Ефремов работал с 1963 по 1968 годы, и который посвятил жене – Т.И. Ефремовой. В мире, изображённом в «Туманности Андромеды», прошло около восьмисот лет, эра Великого Кольца сменилась эрой Встретившихся Рук. Космическая экспедиция из тринадцати землян прилетает на далёкую планету Торманс, цивилизация которой представляет собой предельное развитие тревожных тенденций земной цивилизации ХХ века. В прошлом планета пережила мировую войну между полушариями, экологическую и демографическую катастрофы.

Общество Торманса жёстко стратифицировано. Основание всей социальной пирамиды составляет самый многочисленный класс неквалифицированных работников – «кжи», или «короткоживущих». Достигнув двадцатипятилетнего возраста, эти люди уходят во «Дворец Нежной Смерти» – так на планете решается проблема перенаселения. Следующий слой в социальной пирамиде составляет класс работников интеллектуального труда – техников, инженеров, научных сотрудников, людей искусства, – их называют «долгоживущие», «джи». Выше расположен узкий слой сановников, непосредственно над которым стоит правящий планетой Совет Четырёх, возглавляемый Председателем.

Роман «Час Быка» вышел отдельной книгой в 1970 году, а после смерти автора в 1972-м роман был запрещён – главный идеолог партии М.А. Суслов увидел в книге Ефремова «клевету на советскую действительность» [5]. Иную позицию занял секретарь ЦК П.Н. Демичев, который в качестве куратора вопросов культуры встречался с Ефремовым в марте 1971 года. В начале 2000-х, уже будучи пенсионером, Демичев сказал в телефонном разговоре автору фильма «Откровение Ивана Ефремова» М.С. Листову, что если бы Ефремова не запрещали, а изучали, многих бед в дальнейшем удалось бы избежать (из личной беседы с М.С. Листовым). Конечно, черты советского общества начинающегося «застоя» естественно просматривались в описаниях жизни на Тормансе, но – подчеркнём это: роман «Час Быка» написан не об отдельной стране, а в целом о мире, каким он становился во второй половине ХХ века.

Тормансиане – потомки переселенцев с Земли начала XXI столетия, которые в силу случайного стечения обстоятельств оказались на планете, пригодной для жизни. Согласно официальной идеологии, предки тормансиан прибыли с «Белых Звёзд» (отсылка к символике США), а главным пророком – основоположником мудрого политического устройства считается «величайший гений Цоам» (Цоам – сокращённая анаграмма от имени Мао Цзэ-дуна). Эта неопределённость в идентификации источника происхождения политической системы Торманса остаётся: земляне так и не приходят к единому мнению, был ли это «гангстеризующийся капитализм» или «муравьиный лжесоциализм» Земли ХХ века, – в своём предельном развитии крайности сходятся.

«Именно в фазе государственного капитализма выявилась вся бесчеловечность такой системы… Олигархия властвует лишь ради своих привилегий. Существо этой формы в неравенстве распределения, не обусловленном ни собственностью на средства производства, ни количеством и качеством труда. В то же время во главе всего стоит частный вопрос личного успеха, ради которого люди готовы на всё, не заботясь об обществе и будущем. Всё продается, дело только в цене, – размышляет главная героиня романа. – Лжесоциализм, усвоив от государственного капитализма демагогию и несбыточные обещания, смыкается с ним в захвате власти группой избранных и подавлении, вернее, даже физическом уничтожении инакомыслящих, в воинствующем национализме, в террористическом беззаконии, неизбежно приводящем к фашизму».

В романе впервые упоминается «теория инферно», создание которой связано с именем Эрф Рома ⁴ . Инферно по-латыни означает «ад», его суть – безысходность. В палеонтологических экспедициях, изучая огромные кладбища ископаемых форм жизни, Ефремов видел, насколько инфернальна биологическая эволюция, которая идёт слепым путём проб и ошибок, добиваясь усовершенствований ценой огромного количества жертв. С появлением человека эстафету инферно приняла социальная эволюция, порождая его сгущения в рабовладельческих, деспотических, фашистских системах. Чем тоньше становилась психологическая организация людей по мере исторического развития, тем невыносимее были для них страдания. Прекратить их могло только создание здорового, разумно организованного, бесклассового общества. «Я верю в здравый смысл и разум потому, что знаю историю и учусь понимать психологию людей», – говорит Ефремов в «Лезвии бритвы», подразумевая историческую неизбежность победы высшей формы общества. Но в «Часе Быка» он на примере цивилизации Торманса показывает, что на пути долгого подъёма из социального инферно возможны эволюционные тупики.

Как выйти из тупика? Олигархическая, по сути – фашистская система Торманса в условиях ресурсной скудости посткатастрофического мира вполне рациональна с точки зрения сохранения структурной сложности технической цивилизации. Альтернатива ей – хаос, сваливание в века голода и варварства. Всё так с точки зрения логики господства, именно поэтому её в сознании людей следовало заменить логикой товарищества. Земляне быстро поняли, вспомнив примеры сохранивших своё достоинство «примитивных» народов из истории своей планеты, что ресурсная бедность сама по себе – ещё не последняя беда, что корень зла – в социальной апатии, в утрате живых социальных связей между людьми, объединёнными взаимным доверием, – и приложили все силы к тому, чтобы помочь жителям планеты эти связи вновь обрести. «Подготовьте понятную всем программу действий, а главное – создайте справедливые законы, – обращается главная героиня книги к лидерам зарождающегося движения. – Законы не для охраны власти, собственности или привилегий, а для соблюдения чести, достоинства и для умножения духовного богатства каждого человека. С законов начинайте создание Трёх Шагов к настоящему обществу: закона, истинно общественного мнения, веры людей в себя. Сделайте эти три шага – и вы создадите лестницу из инферно» (курсив наш. – А.К., В.Х.).

По своему происхождению цивилизация Торманса искусственна, в этом её основное отличие от более сложной земной. «На Земле у нас было великое множество народов, несколько больших культур, разные социальные системы, – говорит один из героев романа. – Во взаимопроникновении или в прямой борьбе они задержали образование монокультуры и мирового государства до тех пор, пока не поднялось общественное сознание...» На Тормансе монокультурная унификация существовала изначально, и это облегчило выстраивание системы всепланетного угнетения. Но Торманс – это также и продолжение нашего мира. Об опасности установления «технической монокультуры» на Земле («даже в Китае, Индонезии и Африке») Ефремов напишет Олсону в 1971 году [1, с. 1248].

Сегодня наступление монокультуры в виде разрушения социальной ткани, «зачистки» общественного пространства, сложившихся сообществ и культур ради более рационального извлечения прибыли в условиях нарастающей ресурсной ограниченности известно под именем неолиберальной глобализации. Ключ к успешному сопротивлению ей тот же, что и на Тормансе: вытеснение логики господства логикой товарищества, что требует смены политической и мировоззренческой парадигм. Во всех предыдущих революциях, включая недавние «боливарианские», в диалектической паре «харизматический лидер – народные массы» акцент обычно ставился на фигуре лидера, что было обусловлено объективными социально-психологическими причинами. Теперь пришло время перенести центр внимания в сторону простых людей, живущих своим трудом. Сначала народы, затем вожди, не наоборот. В таком случае главной задачей прогрессивных лидеров и правительств, наряду с традиционным гарантированием социальных прав, становится создание принципиально новой производительной силы общества – передовой, постоянно развивающейся системы образования. Системы, которая сформирует поколения коллективистски ориентированных, но при этом независимо мыслящих людей, способных к научно-техническому и социальному творчеству и не манипулируемых ни корпорациями, ни правительствами (в том числе «прогрессивными»). Людей, которым уже не будут нужны харизматические лидеры. «Независимость суждения мы, учителя, стараемся воспитать в вас с первых шагов в жизни. Потом, после определенной суммы знаний, возникает общность понимания» («Час Быка»).

Ефремов одним из первых, ещё до появления известных докладов Римскому клубу, сказал о кардинальных изменениях, которые ждут земную цивилизацию в первой половине XXI века, именно поэтому его идейное наследие сохраняет актуальность сегодня. Уже родились поколения, которые будут жить совсем в другом мире (в лучшем или в худшем, чем нынешний, – другой вопрос), и это осознаётся исследователями самых разных направлений – демографами, социологами, футурологами [6–8]. Будет ли мир второй половины века соответствовать ефремовской эре Мирового Воссоединения или же напоминать Торманс, также определяется уже сейчас и зависит, в том числе, от наших усилий, нашего умения учиться и смотреть вперёд.

Литература
1. Переписка И.А. Ефремова. – М.: Вече, 2016.
2. Иван Ефремов. Страна Фантазия // На суше и на море. – М.: Мысль, 1982, № 22. С. 324–327.
3. И.А. Ефремов, Ю.М. Медведев. Великое Кольцо будущего (интервью) // Фантастика, 1969–1970. – М.: Молодая гвардия, 1970. С. 257–273.
4. В.Е. Хазанов. Глава 6. Прообраз Академии Горя и Радости: необходимость и возможность создания // В.Е. Хазанов. Основы социального оптимизма. Миры Ивана Ефремова и пути человечества в будущее. – М.: УРСС, 2006. С. 146–164.
5. Н.В. Бойко. Новые материалы к биографии И.А. Ефремова // Материалы Первого Международного симпозиума «Иван Ефремов – учёный, мыслитель, писатель. Взгляд в третье тысячелетие. Предвидения и прогнозы». – Пущино-на-Оке, Биоцентр РАН, 10–12 октября 1997 г.
6. С.П. Капица. Глава 4. Нелинейная динамика в анализе глобальных демографических проблем // С.П. Капица, С.П. Курдюмов, Г.Г. Малинецкий. Синергетика и прогнозы будущего. – М.: УРСС, 2003. С. 206–284.
7. А.П. Назаретян. Нелинейное будущее /3-е изд. – М.: Аргамак-Медиа, 2015.
8. И. Валлерстайн. Мир, стабильность и легитимность, 1990–2025/2050 // И. Валлерстайн. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. – СПб.: Университетская книга, 2001. С. 347–370.

Статья опубликована в журнале "Альтернативы", №2 за 2019 год. С. 172–180.

---

¹ Синед Роб – сокращённая анаграмма имени венгерско-британского физика и футуролога Дениса (Денеша) Габора, с которым Ефремов переписывался [1, с. 568–570].
² Из изданий последних пяти лет: Ivan Efremov. A Nebulosa de Andrômeda. – São Paulo: PoloBooks, 2014; Iván Efrémov. La Nebulosa de Andrómeda. – Buenos Aires: Suma Quamaña, 2015; Ivan Yefremov. Andeuromeda seongun. – Seoul: Ajak, 2017; Иван Ефремов. Туманность Андромеды. Роман, повести. – М.: Престиж-БУК, 2018.
³ В журналах «Техника – молодёжи», № 10, 1968 – № 7, 1969, и «Молодая гвардия», №№ 1–4, 1969.
⁴ По содержанию идей этот мыслитель ХХ века более всего соответствует самому Ефремову (письма Олсону он иногда в шутку подписывал «Old Efraim» – «Старый Эфраим»), что также подтверждается Т.И. Ефремовой. По звучанию имени Эрф Ром ассоциируется со знаменитым социальным психологом Эрихом Фроммом. В докладе на Двадцатых Ефремовских чтениях в Вырице 22 апреля 2017 года петербургский историк С.А. Французов также высказал предположение, что под фигурой Эрф Рома подразумевался советский генетик В.П. Эфроимсон, приславший Ефремову свой подробный комментарий к роману «Лезвие бритвы» [1, c. 547–551].