Олег Двуреченский

ПРЕДЧУВСТВИЕ ЕФРЕМОВА

Никогда не говори в степи о горах и в горах о степи

(Восточная пословица)

Бывает так, что многие частные вопросы и противоречия, возникающие между людьми, разрешаются, если на них посмотреть совсем со стороны. Они могут быть разрешены ответом на более общие вопросы, темы которых, на первый взгляд, далеки от дискуссий последних дней. Но именно эти дискуссии и были причиной этих строк.

"...Некомпетентность, леность и шаловливость "мальчиков" и "девочек" в любом начинании является характерной чертой этого самого времени. Я называю это "взрывом безнравственности", и это мне кажется гораздо опаснее ядерной войны. Мы можем видеть, что с древних времен нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем шпаги, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики. Все разрушения империй, государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности. Это является единственной действительной причиной катастроф во всей истории, и поэтому, исследуя причины почти всех катаклизмов, мы можем сказать, что разрушение носит характер саморазрушения.

Когда для всех людей честная и напряженная работа станет непривычной, какое будущее может ожидать человечество? Кто сможет кормить, одевать, исцелять и перевозить людей? Бесчестные, каковыми они являются в настоящее время, как они смогут проводить научные и медицинские исследования? Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих 20 лет, а затем произойдет величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах, и даже в Китае, Индонезии и Африке..."

Из письма И.А.Ефремова Э.К.Олсону, 1969 год.

Всем очевидно, что мир меняется. Периодически мы слышим, что все летит к черту, или - наоборот - после энного события жизнь стала налаживаться. В конце 60-x в частной переписке Иван Антонович Ефремов высказал свое предчувствие о несомненных отрицательных изменениях в ближайшие десятилетия, которые мыслились как некая деградация нравов, и как следствие, эти изменения должны были сказаться на социально-экономических реалиях.

Сам Ефремов, хотя книги его издаются, находится сейчас в определённом забвении, как несовременный «писатель для молодежи», и обращение к его предчувствию у махонькой кучки «ефремовцев» не кажется вроде бы заслуживающим внимания. Да и что в его письме Олсону говорится? Какие-то абстракции о вымирающем в ближайшие 20 лет поколении привыкших к честному и напряженному труду людей, какие-то некомпетентные и шаловливые «мальчики» и «девочки», какой-то «взрыв безнравственности», победа технической монокультуры...

Стоп-cтоп-cтоп! Какие-какие «мальчики» - некомпетентные? Это те, что шаловливые? Это те, что гарвардские? Вот тут-то и помолчать стоит. Абстракции, значит? Бог с ней, с монокультурой, её много кто предсказывал, это понятно. А вот чтобы Билла Гейтса, да Борю Немцова, да MTV...

Тут стоит остановиться и пристальней взглянуть на этих «мальчиков». Собственно, его предсказание о деградации человеческой породы в ближайшие десятилетия во многом было адекватно только советской действительности, зря он Олсону об этом в 1969-м году пишет.

Мелкобуржуазная мораль, столь отличная от идеалов, на которых рос и которые во многом воплощал сам И.А.Е, давно и властно восторжествовала на территории буржуазного Запада. То измельчание человеческой породы, которое во многом стало разворачитваться с 50-х годов, есть обратная сторона демократизации общества. Идеалы, навеянные героями типа Аллана Кватермейна, так увлекавшие самого И.А.Е., во многом являются историческим продуктом феодального общества, правильнее в данном случае говорить - общества ТРАДИЦИИ-ПРЕЦЕДЕНТА. Тогда этика рыцаря, потомственного пекаря и пр. по логике традиции заполнила формирующуюся нишу новой, пропитанной буржуазной индивидуалистичностью героики. Этика русских или английских (времён Даниэля Дефо) купцов во многом есть продукт переходной от традиции к буржуазному миру эпохи.

Дальнейшее развитие уже в рамках давления «буржуазной морали» порождает новый тип этики. Об этих жеманных и острящих городских «пареньках» писал в «Лезвии бритвы» тот же И.А.Е. Они появляются как цветы на обочине, особенно сильно - в послевоенное время. Весь XIX и первую половину XX вв. мир настолько подавлен ранним капитализмом и борьбой, что цветы эти возникают только как прослойка при дворах и незначительная кучка сытых и лишних людей из верхушки. Остальным уготована судьба быдла темного, из состояния которого можно вырваться только кровью борьбы. Либо - «средний класс» Кватермейнов и Миклухо-Маклаев.

А вот с 50-х годов ХХ века экономически развитый мир смог обеспечить своим жителям довольно сносное существование и этику «цветов на обочине». Это, прежде всего, культура города, образец западной молодежи 50-х. В СССР отголосок этих изменений - стиляги. Они, во многом, только форма, а не содержание. В 90-х свершилось - эта этика вылилась в «массовую культуру», идеалы МTV, "Пепси" и пр., заполнила умы постсоветской молодежи. Она пропитывает всех - и девочек в московских школах, и парней, умирающих под «Децла» в Чечне, - она есть тот воздух, которым дышат сейчас все. И мы тоже. Совсем другим был мир во времена де Сент-Экзюпери, Хемингуэя или Виктора Талалихина, когда по всем звонил колокол. Давайте вглядимся, каким он стал сегодня.

Прежде всего, это мир индивидуалиста-потребителя, свободного от совести и чести. Не просто эгоиста, но именно индивидуалиста. Темный и бесчувственный эгоизм был и раньше, в средневековье, например. Сегодня он мягок и розов. Он, вроде бы, смягчён правами меньшинств и отдельно взятого человека. Но именно сейчас он безумно циничен. Как в свое время сказал "Эдичка", этот мир можно охарактеризовать одой фразой: «ЭТО ТВОЯ ПРОБЛЕМА».

Нельзя сказать, что «мальчики» абсолютно новы. Примеры такой деградации можно, наверное, отыскать во многих культурах и эпохах. Но деградация ли это? Быть может, всё дело в самой "человеческой природе"? Как только спадало давление жизни и социум создавал условия для более-менее сносного существования, не переключая освободившуюся энергию на цели, альтернативные потребительству, появлялся этот тип человека. Он более «свободен» и «раскрепощен». Он - внешне - более ярок и эмоционален. Так на смену эпическому Гомеру приходит изнеженный, не выдерживающий стойко ударов судьбы лирик VII в. до н. э., противостоящий идеалам прошлого; между жизнью и честью он обычно выбирает жизнь. Но ведь бывали и другие примеры, смотря по человеку. Нельзя сказать, что в периоды мягких и бурлескных «мальчиков» все плохо, а во времена эпических героев все хорошо. Порой простая однолинейность «правды» и «неправды» затмевает человека. С другой стороны, никакой катастрофы нет, пока общество контролирует ситуацию и «мальчики» знают своё место.

Но стоит им стать во главе - и стоический Рим превращается в игрушку у ног Нерона. Или посмотрите на Францию эпохи поздних Бурбонов, или на современный Нью-Йорк. Чуть лучше жизнь, чуть меньше строгости - и вот они шалости не связанной социальными обязательствами больной человеческой природы.

Перед нами великий цикл. На смену алертности общества, порождающей Ефремовых, порой приходит расслабление, порождавшее, в лучшем случае, раннего Волошина, а в худшем - Клима Самгина.

Но этот цикл не метафизичен, а диалектичен, и описанные образы развиваются. В мир пришел капитализм. Он все обживался и разрастался, пока не стал «глобализацией». И его буржуазная, как они сейчас говорят - «общечеловеческая», мораль (словно эта мораль была всегда и отражена во всех культурах, нациях и религиях - типичная ложь буржуазного мира, пытающегося односложно и механистически объяснять прошлое и многообразие и порой противоречивость настоящего), стала главной силой. Сначала они создали т.н. «массовую культуру», о ней как факторе классового господства хорошо написал Александр Тарасов. Потом они создали новую этику. Ее образцы - уже не из мира традиции, когда честь и смерть на миру за други своя краше жизни. Вот некоторые ее компоненты.

1. Антиисторичность. Нет, какая-то история есть. Но никогда не существовавшая. Речь идет не о пропаганде только, а о «космополитической истории», то есть о такой, которой никогда не существовало, - «усредненной». Как "Война и мир" в комиксах. Все просто и поделено на «наших» и «не наших».

2. Антисоциальность. То есть общество есть главный враг человека. С ним нужно уши востро. Совсем без него нельзя, но как можно меньше.

3. Следовательно - индивидуализм. То есть для одних «живи, как хочешь!», а для других - «как хочешь, так и живи!». Ну, мол, не мое дело. Мол, твои проблемы. Мол...

4. Свобода, свобода и еще раз свобода. Но что за свобода? Это прежде всего свобода индивида «от». Кончается это обычно одиночеством, разрушением семей, вульгаризацией проявления духовно ущербных «мальчиков», вечным политкорректным «hi!» с улыбочкой во все зубы. И уж, конечно, копанием в своих ничтожных умишках, чтоб создать очередной оторванный от живой жизни «шедевр» постмодернизма. Или игрой в «аутсайдеров» - о, как знакомы эти «революционеры», «нонконформисты», живущие в своих «виртуальных мирах»! А ещё это та самая «массовая культура», когда не стыдно путать Сибирь и Сахель и называть кабаки именами литературных классиков. А еще - это когда все вроде-бы за... только они признаться себе не могут, что их 75 % поддержки своего президента по войне в Ираке, это те же 95 процентов у президента Узбекистана Каримова. Только там авторитаризм, а здесь полит-технологии. И тем это страшнее, потому что там все ясно, а при власти PR ты даже понять не можешь, что ты думаешь на самом деле. Они готовы признать права меньшинств, и поэтому в их обществе хорошо уживаются «авангардные революционеры», пока они пописывают в «авангардные издания» и дискутируют, но им совершенно неугодны люди типа Вернадского или Ефремова (только если в намеренно упрощённом, в «безобидном» виде).

Если задать им вопрос, кто был свободнее в 30-е годы - французы или советские люди, то они ответят, что у русских рабство. И будет совсем неуместна логика иного порядка: "Сколько ваш народ готов заплатить своих жизней за свою свободу?" Французы ответили, сдав свою свободную страну за две недели 1940-го года. А наши деды - «рабы и совки», - также испытывая желание свалиться к этой «свободе от» (ведь в 1941-м в плену оказалось почти пол-армии), выбрали истинную свободу. Свободу-для...¹

5. Умеренная, усредненная религиозность. Это в дополнение к антиисторчности. Они за историю, как и любая империя. И они в меру религиозны. Но настоящему православному или католическому мистику, суфию или иезуиту, со своим взглядом и мощной позицией нет места в «новом миром порядке».

6. Повышенная "потребительская" чувствительность и внимание праздно-любопытствующих к таким проявлениям действительности, которые вроде бы ограничивают ту самую свободу, права человека (жующего) и соответствуют основным альтернативам этого мира - религиозно-философским, мировоззренческим.

Таким образом, это люди без корней. Довольно слабо воспитанные и образованные (по Гессе - «Фельетонная эпоха»), усредненно-демократичные, терпимые к «шалостям» отдельных кружков, но уничтожающие системные альтернативы. Безусловно, индивидуалисты и потребители. Потребление есть самоцель, а потому все остальное лишь дополнение, путь к потреблению. Они, в отличие от озверевших «ковбоев» «Дикого Запада», не столь кровожадны, но все те же. Они причесаны и сыты, и в этом их слабость и их сила. Все так же они, соблюдая права человека, стирают с лица земли города и страны. Они порой до животного стерегут свое и легко рассуждают о ресурсах целых стран. Что бы ни делать, лишь бы не делать. И главное в жизни - это отдых и развлечения. Многолик и ярок их мир, а все неанилиновое кажется бесцветным, все негромкое кажется беззвучным.

Я понимаю, картина страдает черными красками. Это, конечно экстракт. Есть и положительные моменты, все-таки это «некая свобода», всё-таки и здесь случаются проявления живой жизни. Но это свобода для своих. «Внутреннего пользования». Сначала - для богатых, потом для своего народа. А остальные? Они тоже примут у себя ряд демократических ценностей и всем будет также хорошо. Это - та утопия, что овладела умами большинства советских людей...

Когда пришло время мерить прошлое одной линейкой, линейкой сравнительно сытого, успокоенного, но настроенного на новые горизонты потребления человека, он рассуждал в категориях абсолютного зла и добра, очень умозрительно и со своей колокольни - колокольни дачника, с полным холодильником, но стоящего в очередях за очередным дефицитом. Суждения с плевком через плечо о героях и тружениках, не щадивших себя для будущего, для тех, кто будет, не понимая и не любя, говорить, что лучше бы гитлеровцы нас победили.

Эти суждения наполнены элементарной исторической безграмотностью, когда меряют одной меркой все времена. Давайте поморщимся той коровенке, которую держали на Руси не для молока, ибо она молока давала меньше, чем сегодняшняя коза, а для навоза. Или давайте морщиться по поводу нищеты Африки, забыв о работорговле, проводимой просвещёнными европейскими буржуа. Ну что же они про деспотизм самых демократичных стран не высказываются? А был ли у России в XX веке иной путь выжить, чем тот, что был? Но им проще взять все, да и поделить на «хорошее» и «плохое», да и остаться с «хорошим» - и неважно, что это глупость, зато «мальчику шаловливому так легче».

Давайте не будем рассуждать как люди тёмных десятилетий, которые и предсказал Иван Антонович Ефремов.

Январь 2002 года.

DIXI